Невидимый мир
Шрифт:
– - Ты что - чувствуешь себя плохо?
– - Нет, солнышко, не беспокойся... все в порядке.
Он помолчал. Он всегда ей верил. Не расспрашивал, не уточнял, не лез. Иногда Ивик это удивляло - она бы почуяла, что здесь что-то не так. Она бы обязательно выспросила. Но Марк, возможно, не чувствует. Если она говорит "в порядке" - значит, действительно, все хорошо.
Он обнял ее за плечи, прижался. Посидели молча, ощущая льющееся сквозь них тепло.
Марк удовлетворенно вздохнул.
– - Эх... Ивик, я так счастлив! Ты даже не представляешь, как я счастлив!
Он действительно был счастлив. Если бы это было не так - Ивик ощутила бы.
Она засмеялась.
– - Ты такой солнечный, Марк. Такой оптимист. Ты просто мудрый...
– - А, - он махнул рукой, - ну правда же? Солнышко светит. Ты рядом. Правда, чего еще надо-то?
– - Ваш пропуск, - сухо сказал Кельм, глядя на очередного посетителя редакции, грузного, высокого мужчину - тот сразу полез во внутренний карман пальто. Кельм подобрался и внимательно рассматривал посетителя, в который раз уже, сквозь полуопущенные веки. Изображая профессиональную бдительность, тщательно сверил лицо с фотографией...
Этот немолодой не то литератор, не то журналист, частенько посещающий редакцию, давно был у него под наблюдением. А ведь не чистокровный дараец. Слишком широкий нос, и форма надбровных дуг - Кельм собаку съел на антропологических различиях. Но может быть полукровкой, несомненно.
Игорь рассеянно глянул на охранника, и Кельм замер на полсекунды, но тут же спокойно протянул пропуск.
– - Проходите.
Так же, как Кельм определил работающих здесь дарайцев - по внешности, по неуловимым, но заметным опытному разведчику мелочам - так же точно Игорь мог определить его дейтрийское происхождение. Теоретически. Но вряд ли поймет, подумал Кельм.
Внешность гэйн почти не менял, но она и не "типично-дейтрийская", таких полно и здесь, в России. А главное - Кельм давно привык к тому, что окружающие слепы, что они не видят простых, элементарных вещей, которые для него - само собой разумеются. Например, вот Игорь вешает пальто, и вот это стряхивающее спиральное движение левой руки... так делают люди, умеющие работать со шлингом, этот поворот сам по себе не появляется.
Кельм сам тщательно контролировал себя, чтобы отучиться от таких мелочей, но это было излишней предосторожностью - другой бы и не заметил это движение. А именно оно заставило его заподозрить дарайца в одном из десятков посетителей редакции. И установить за ним наблюдение.
Девушка-секретарша, Танечка, сидящая на приеме, поднялась и постучала в кабинет главреда. Кельм ощутил удовлетворение - все работало, как часы. Танечка с ним была почти незнакома - на всякий случай. Ее завербовало по приказу Кельма агенство "Штирлиц". Что-то Дмитрий ей наговорил и конечно, предложил хорошую оплату. И работа небольшая - зайти в кабинет и оставить там жучок на столе, где-нибудь под бумагами, причем уже после того, как дарайцы прощупают кабинет сканерами.
Жучок триманского производства. Если что и заподозрят - выйдут только на агенство "Штирлиц", и есть уже легенда, кто и почему заинтересовался Василием. Хотя, конечно, лучше бы ничего не заподозрили... Кельм был почти уверен в успехе.
Он ждал этого разговора уже не первую неделю. Его интересовали два вопроса. Прежде всего - работает ли Василий в православной церкви по заданию начальства, и кто стоит за этим. И второе - таинственные переговоры, в которых каким-то образом участвовал этот Игорь...
Витрина переливалась драгоценным блеском. Кельм задержался на миг. Камень бросился ему в глаза - теплый янтарь в обрамлении темного золота. Это ей подойдет. Кельм шагнул в освещенную глубь магазина.
Денег достаточно. Ему всегда хватало, хотя он подавал каждому нищему, что попадался здесь на пути, покупал подарки матери и сестрам, живущим в Дейтросе. И себе ни в чем не отказывал. Ему хватало. Он протянул крупную купюру продавщице и ждал, пока девушка завернет покупку. Теплый янтарь, цвета глаз Ивик, исчез под слоем бумаги. Кельм сунул сверток в потайной карман. Поблагодарил, выскочил наружу.
Ему хотелось двигаться. Бежать. Если успею, подумал он, обязательно сбегаю на тренировку. Уже три дня некогда заниматься, это нехорошо. Посмотрел на часы. Времени мало. И уже темнеет, здесь так рано темнеет зимой. Кельм шел очень быстрым, пружинистым шагом, бросая взгляды на призывное сияние витрин, на озабоченные лица прохожих. Какой-то чудик уже волок домой большую зеленую елку, хотя к Новому Году и здешнему, 7 января, Рождеству, деревце явно состарится. А может быть тоже купить елку к Новому Году? Это красиво, подумал Кельм. Он представил свечи, запах хвои, нарядную зелень. Ивик в чем-нибудь бархатном, темно-красном. Улыбнулся. Нырнул в людской поток, вливающийся в Гостиный Двор. Добравшись до эскалатора, побежал по узкой левой стороне вниз - просто не хотелось стоять.
Ивик, звенело в висках. Ивенна, Ивенна... сквозь рев поезда, сквозь грохот туннеля. Он бездумно улыбался, и пассажиры кидали на него косые подозрительные взгляды. Он точно знал, что будет делать сейчас, и в каком порядке. И совершенно независимо, параллельно этому он был счастлив. Так не бывало еще никогда. Даже в юности, до того - он привычно делил свою жизнь на "до того" и "после" - никогда так не было. Тогда я был просто дурак, подумал он. Дурак молодой. Но ведь и такой, как она, никогда не было. Таких же просто не бывает. Никогда.
Кельм распаковал флешку, аккуратно вставил в порт. Надел наушники. Откинулся в кресле, внимательно вслушиваясь в шорохи и шумы.
Лучше всего было установить за Игорем постоянное наблюдение, но на это Кельм не решился. Игорь - профессионал. Гораздо старше Васи и наверняка опытнее. Слежку в любой форме заметит обязательно. А жаль - Кельм подозревал, что Игорь вывел бы его на таинственные переговоры.
Дарайцы говорили по-русски. Обсуждали какие-то редакционные дела. Василий высказывал Игорю - псевдожурналисту - замечания по поводу новой статьи. Тон вальяжный, уверенный, Игорь отвечал ему с достоинством, но и некоторым почтением, как обычно говорят с начальством.