Невидимый противник (сборник)
Шрифт:
— Дорогое дитя,— сказал он,— на свете есть много вещей, о которых ты не знаешь. Отвратительных, жестоких вещей.
— Ты так думаешь?
— Во всяком случае я предпочел бы, чтобы ты об этом не знала,—сказал Филипс.— А что касается Джона, то я всегда высоко ценил склад его характера. И не менее — его интеллигентность. Но...
— ...Но ты настроил себя по косвенным уликам,—заключила девушка.— Что же делать! И поверив из-за всех этих улик, что он может быть убийцей, ты говорил ему о чести.
Она испытующе посмотрела на отца.
— Надеюсь, ты не употребил этого слова, так ведь?
Это устаревшее понятие, подумал директор банка Филипс.
— Нет,— ответил он,— от этого я его избавил, Барбара.
Он нежно похлопал ее по коленке.
— Это ужасная история. Я... я очень люблю тебя, моя малышка, я...
Она положила свою изящную руку на его большую.
— Я это знаю. Я не упрекаю тебя.
Она откинулась в угол на спинку сиденья.
— Я попытаюсь связаться с ним по телефону, буду настойчиво звонить.
Она помолчала немного.
— Ты слышишь, меня, отец?
— Да,— отозвался он.
— Неужели ты не можешь понять, что это для него значит?—спросила она, и впервые ее голос прозвучал неуверенно.
До сих пор она не теряла самообладания и говорила тихим спокойным тоном.
— Неужели ты не можешь...
Она закрыла глаза руками и затряслась всем телом.
— Разве ты считаешь свою дочь бесчувственной куклой? — проговорила она прерывающимся голосом и отняла руки от лица.— Взгляни на меня! Ты... ты ведь любил мою мать. Неужели ты не понимаешь, что я любовница Джона? Неужели ты не можешь войти в мое положение?
— Я могу это понять, Барбара. Но мне кажется, что ты еще так молода.
Он немного помолчал.
— Порой можно влюбиться в двуличного человека и не знать, каков он на самом деле.
Мартин замолчал. Молодые люди легко охладевают друг к другу. Надо надеяться, она не так уж привязана к нему, думал он.
— Джон может подумать, что я такая же, как и все другие,— сказала Барбара.— Что мне наплевать на все на свете.
На это Мартин Филипс ничего не ответил. Он не знал, что ей сказать.
Тем временем они добрались до Парк-авеню. Клей повернул направо и нашел свободное место для машины. Однако не вышел и не открыл дверцу. Он полагал, что они еще заняты разговором, имеющим прямое отношение к мистеру Говарду, который, по всей видимости, убил чертовски хорошенькую девицу. Это тяжело для мисс Барбары.
— Я буду настойчиво стараться связаться с ним,— сказала Барбара.— Я хочу позаботиться о нем, оказать ему помощь. Он еще сможет попытаться...
Она не закончила фразы.
— Да,— сказал отец,— я от тебя ничего другого не ожидал, Барбара, и я не могу тебе препятствовать.
Она протянула ему руки.
— В сущности, ты почти во всем очень хороший отец..
— Сравнительно,— заметил Филипс.
Он вышел и протянул дочери руку. Но она совсем не нуждалась в помощи и с легкостью выскочила из машины. Каким неповоротливым делаешься с годами, Подумал отец. Годы давят нас своими заботами.
Расплатившись с шофером, Джон Говард пошел по Сорок Четвертой улице в Гарвард-клуб. Он вышел из такси намного дальше от входа, чем обычно. Ему чудились повсюду враждебные взгляды. Но на самом деле по пути в бар он встретил только Пита Вудсона, как обычно подыскивавшего партнеров для бриджа. У Пита было холеное с правильными чертами лицо того же типа, что и у Джона. Увидев последнего, Вудсон просиял и с протянутой рукой подошел к нему.
— Джонни, дружище, как я рад, что встретил тебя!
— Хэлло, Пит,— ответил Джон и пожал протянутую руку.
Сначала ему показалось, что новость еще не дошла до Вудсона, но, вглядевшись в его выпуклые глаза, он заметил по их блеску, что Пит удивлен и насторожен. Значит, за столом, где играют в бридж, уже все известно. Этого Джон, конечно, ожидал.
— Как ты смотришь, если мы...— начал было Пит.
Теперь в глазах его видна была только любезность игрока, подыскивающего себе партнеров.
— Очень жаль, Пит,— перебил его Джон,— но у меня свидание.
Он сказал это почти механически и тотчас подумал, что, вероятно, в субботу после обеда им были сказаны Питу те же слова. И все же для тех, кто действительно любил играть в бридж, в клубе не было лучшего партнера, чем Пит Вудсон. Да и не только в клубе, насколько мог судить Джон.
— В другой раз,— пообещал Джон.
— Ясно, в любое время,— ответил Вудсон.
Джон направился в бар. Чувство напряженности не покидало его. В конце бара сидел Альфред Куртис, с которым Джон договорился встретиться. Когда Джон позвонил ему, тот, поразмыслив немного, предложил встретиться где-нибудь в другом месте, но Джон настоял на клубе. Почему — он обещал объяснить потом.
Сидя в одиночестве в своей квартире, Джон пришел к убеждению, что целесообразнее всего начать расследование именно в клубе, где началась вся эта история. Полиция в этом пункте была на правильном пути. Тот, кто подстроил все это Джону, должен был иметь уверенность, что Говард не сможет представить твердого алиби на время от трех до четырех часов дня в субботу. А узнать это наверняка можно было только в клубе. Конечно, не исключено, что убийца случайно видел, как Джон прогуливался по Пятой авеню и разглядывал витрины ювелирных магазинов. А потом быстро воспользовался случаем и сделал свое дело. Но вряд ли он мог полагаться на чистую случайность и делать столь тщательную подготовку, основываясь на таком легкомысленном расчете.
— Хелло, Джон,— сказал Ал Куртис, не прикидываясь, что ничего не знает.
Он ободряюще похлопал Джона по плечу, пока смешивались заказанные напитки. Но его добродушное обращение было одной видимостью. Лицо оставалось невыразительным, а взгляд — напряженным. Стоя рядом с ним возле бара, Джон подумал, что они одного роста, Ал, возможно, чуть больше по весу, глаза у него карие, а волосы светлее.
Словно по молчаливому соглашению, они пошли с бокалами к столу. Им пришлось пройти мимо большого стола, за которым сидели пятеро или шестеро пожилых мужчин. Джон почти не был с ними знаком, знал только, что они члены клуба, и видел их в основном в баре. Когда он проходил мимо, один мужчина поднял голову и сделал какое-то замечание. Тотчас остальные внимательно посмотрели на Джона, и тому показалось, будто все их глаза собрались вместе и недоверчиво, даже осуждающе уставились па пего. Он снова почувствовал, как напряглись на шее мышцы, и отвел взор от группы за столом.