Невинная для Лютого
Шрифт:
– Ты отдашь моего ребёнка.
Сердце ёкнуло, и я покачнулась. Перед глазами мелькнуло жуткое окровавленное лицо подонка, которого пристрелили прямо на мне.
А что, если Гриша не виноват? Носов-младший лишь попросил сделать аборт и выйти за него, а, когда я отказала, то просто ускакал. Я же, увидев отморозков, решила, что это экс-жених всё организовал.
Скорее всего тех бандитов нанял не мой Григорий, а вот это чудовище со шрамом в пол-лица?
Наклонив голову, он ухмылялся так, что спина похолодела, и ужасно вспотели ладони.
Это
В тот день, изнасиловав, Шрам на миг сжал руки на моей шее, и я только потом вспомнила об этом, разглядывая синяки на шее. Задушить хотел? Или напугать смертью? Но в тот момент мне было уже плевать, я и так, казалось, умирала.
И вот сейчас, когда я, наконец, вышла из дома отца, оказалась без охраны, мучитель снова набросился на жертву. Сначала натравил отморозков, затем притащил в своё логово.
Точно зверь. Иначе и быть не может.
Его рык “Ты отдашь моего ребёнка”, сверкающие черной тьмой глаза, сжатые кулаки, что бугрились от вен, и огромный сверкающий зазубренным лезвием кинжал, оставленный на столе – все это говорило об истинных намерениях чудовища.
Ноги подкосились, и я, громко всхлипнув, рухнула на колени. Обхватив мужчину руками, заскулила:
– Пожалуйста, не надо… Умоляю. – Слёзы хлынули из глаз. Я выла, содрогаясь от ужаса: – Не вырезайте его! Не убивайте… Вы же человек. Были же когда-то. Нельзя… так…
Он будто превратился в камень. Застыл. Перестал дышать. Руки поднял, словно собирался ударить, а потом неожиданно оторвал меня от себя, поднял вверх за талию, отчего рубашка неприлично задралась, переложил ладони на плечи и, сжав их, прорычал:
– Никогда ко мне не лезь, сука, иначе прибью! Ясно выражаюсь? Не слышу?
Я замерла, не дыша, сердце пропустило сразу несколько ударов. Интуитивно кивнула, но не смогла выдавить и слова.
– Ты останешься в моем доме под охраной. Будешь всем обеспечена: едой, врачом, одеждой. Выносишь ребенка, а потом вернешься к любимому папочке и женишку. На этом все. Сгинь с моих глаз, пока жива. Слава покажет тебе комнату. Попытаешься сбежать, выебу так, что и насилием не назовешь. Доходчиво поясняю?
Осознавая, что урод не собирается меня трогать, едва снова не разрыдалась. Ничего из услышанного не угрожало моему ребёнку. Жуткие картины, которые я нарисовала себе, растаяли в кровавой дымке полубессознательного состояния.
От облегчения едва не упала, но лапищи огромного нависшего надо мной мужчины сжимали плечи так, что, казалось, я слышу хруст костей, и не давали мне шевелиться. Становилось всё больнее, но это привело меня в чувство.
Я судорожно сжала челюсти и медленно кивнула.
Когда ощутила свободу, судорожно вцепилась в стол, чтобы не упасть, а урод отвернулся и направился к двери. А я смотрела на кинжал и боролась с накатившей на меня волной ярости. Потянувшись, обхватила рукоять и ударила ненавидящим взглядом с огромную рельефную спину чудовища.
У меня был миг и одна единственная возможность. Один удар, и я отомщу насильнику и вырвусь на свободу. Но что потом? Огромный дом, за дверью люди этого урода. Что со мной сделают? С ребёнком…
Я неохотно разжала пальцы и, отступив от стола, уронила руки.
Шрам открыл дверь и бросил на меня насмешливый взгляд.
– Дарю, – покосился на нож. – Можешь взять себе, – сказал он и, исказив лицо в гримасе похожей на презрение, скрылся в коридоре. Тяжелые шаги долго отдавались в груди дрожащими толчками. Издали послышался низкий голос урода: – Волчара, на второй этаж ее. В комнату рядом с моей. Охрану круглосуточно. Накормить и купить шмотки. И вызови Эльку, пусть приедет проверит суку, возьмет анализы, что там еще нужно?
Я медленно опустилась на колени, но нож со стола стянула. Не знаю, издевается Шрам или действительно разрешает мне взять оружие, но я не упущу ни малейшего шанса попытаться защититься.
В комнату вошёл тот самый мужчина, который привёз меня сюда. Улыбнулся мне:
– Добро пожаловать, невеста.
И я похолодела, вспомнив эту ухмылку и короткий ершик волос. Именно этот подонок снимал на камеру, как меня… в машине… Я сильнее сжала рукоять кинжала и глухо предупредила:
– Не подходи.
– Отдай мне ножичек, – протянул он руку. – Порежешься ты, а Лютый перережет глотки всем в этом доме.
– Лютый? – мой голос дрогнул.
В памяти снова, словно плевок в душу, всплыли жуткие слова: «Передай папочке привет от Лютого». Отец просил никому об этом не рассказывать и не объяснил почему, просто закрыл мне рот и запретил вспоминать. Я сжала кинжал так, что побелели костяшки пальцев. Процедила:
– Лю-тый… сказал, я могу взять это.
Мужчина не смотрел мне в лицо, а скользил взглядом по моей полуобнажённой груди, и я поспешно прикрылась.
– Тебе идёт моя рубашка, – с лёгкой хрипотцой прокомментировал он и подмигнул: – Можешь оставить себе. А теперь идём.
Он повернулся к двери и, приблизившись, подозвал кого-то. Я заметила за дверью человек пять мужчин. «Волчара», как его назвал хозяин дома, передал распоряжение одному их них:
– Слава, пулей за Эльвирой. Я отведу невесту наверх… Что? Сама пойдёт! – Мужчина обернулся и посмотрел с издёвкой: – Или хочешь задержаться на часок-другой в тёплой компании?
Я вздрогнула, ощутив на себе жадные взгляды, и помотала головой. Конечно, пойду. Главное – сохранить жизнь. И свою, и в себе.
Глава 10
{Лютый}
Я старался не мелькать по дому. Днем спал, вечером мотался по делам, ночью работал в кабинете и прислушивался. Ко всему прислушивался. К стукам, шагам, дыханию. Дыханию стервы, что носит моего ребенка. К ее тихому голосу, от которого меня корчило и выворачивало. Я даже считал минуты, когда она плескалась в душе за стеной моей комнаты, а еще по ночам слышал, как стонет.