Невинная вдова

О’Брайен Анна

Это не могло продолжаться вечно, и как его, так и моей жизни суждено было войти в привычное русло. С ранних лет я привыкла к тому, что сильные и властные мужчины имеют определенные обязательства, а это означало, что я не смогу всегда находиться рядом с Ричардом. Итак, я вместе с мамой и Изабеллой вернулась в Уорик. Граф остался при дворе, рядом с Эдуардом. Кларенс сновал между Лондоном и расположенным на севере Ричмондом, живот Изабеллы продолжал расти, и моя сестра становилась все ленивее. Ричард отбыл в Уэльс, чтобы не допустить нового восстания.

— Я этого не вынесу! —

воскликнула я, прощаясь с ним в Лондоне. Я вцепилась в его бархатную куртку, не обращая внимания на безжалостно смятую моими пальцами ткань. — Как смогу я прожить без тебя целый день, не говоря уже о неделях… или о месяцах?! — Я широко раскрыла глаза, демонстрируя отчаяние и вынуждая Ричарда сказать то, что я хотела услышать. — Откуда мне знать, что ты станешь горевать о моем отсутствии? Готова побиться об заклад, что поход так тебя увлечет, что ты и думать обо мне забудешь. — Мне частенько удавалось подтолкнуть своего неразговорчивого возлюбленного к неосторожным заявлениям, хотя делала я это довольно неуклюже.

Уголки губ Ричарда дрогнули. Видимо, он разгадал мои намерения.

— Я обещаю, что стану думать о тебе по меньшей мере раз в день.

— И все?

— Разве этого недостаточно? — Но он сдался. — Я весь твой, Анна. Мое сердце бьется ради тебя. Ты чувствуешь это? — Он прижал мои ладони к своей груди, чтобы я ощутила глухое биение сердца под бархатом его куртки. — А когда я вернусь, мы поженимся.

Прощаясь, Ричард провел тыльной стороной ладони по моей щеке.

— Ласковая моя Анна! Я все равно тебя люблю!

Меня до глубины души тронула нежная насмешка, прозвучавшая в его голосе. Я поймала его запястье и прижалась к нему губами. Я улыбнулась, пристально глядя ему в глаза, и прочитала в них ответную любовь.

— И я тебя люблю! Храни тебя Господь! — прошептала я.

Я была счастлива. Все потрясения и переживания остались в прошлом. Мы купались в теплых лучах снисходительности и благородства нашего монарха.

Ричард принадлежал только мне.

Глава шестая

Я не почувствовала приближающегося несчастья. Буря обрушилась без предупреждения.

— Что стряслось? — спросила я у графини, встретив ее на главной лестнице донжона в Уорике. — Что там такое? Неужели опять война?

Мы вместе уставились на внезапно воцарившийся во дворе хаос. Несколько секунд назад в воротах появился небольшой отряд облаченных в боевые доспехи всадников. На остриях их копий развевались вымпелы графа.

— Не знаю.

Мама устремилась вниз. Я не отставала.

Она вскрыла письмо, врученное ей гонцом графа, и, пробежав его глазами, покачнулась. Остекленевшими от ужаса глазами она обвела заполненный солдатами двор. Было ясно, что она получила очень скверные вести. По наивности я решила, что это может означать только одно. Холодная рука паники стиснула мое горло.

— Нет, — прошептала я. — Нет!

— Что?

Лицо графини побледнело, глаза расширились. Даже ее губы побелели. Ей было трудно

говорить. Наверное, это граф! Только несчастье с графом могло лишить мою маму самообладания.

— Он ранен?

Я подошла ближе, потому что мне показалось: еще мгновение, и она опустится на пол. Но хотя она смотрела сквозь меня, словно меня и не было вовсе, ее пальцы железной хваткой сомкнулись на моем запястье.

— Что? — Осознав смысл моего вопроса, она ахнула. — Нет… Нет, твой отец жив и здоров. Но… Я знала, что он обеспокоен и разгневан… Я знала, что им движет обида… Он считал, что Эдуард мягко стелет, одновременно вынашивая совершенно иные замыслы. Но мне и в голову не приходило, что Уорик может пойти на такое! Что он не пожелает забыть старые обиды. Пресвятая Дева! Зачем он это сделал?

— Но что он сделал?

Ее пальцы сжимались все сильнее, а она этого даже не замечала, пока я не поморщилась от боли.

— Восстание с целью свержения Эдуарда. Опять! — Графиня процедила эти слова сквозь зубы. — Твой отец поднял бунт в Линкольншире, чтобы выманить Эдуарда на север, намереваясь одолеть его в сражении. Прибывшему в Уорик коменданту графа надлежит собрать под его знамена войска.

— Он что, опять хочет захватить Эдуарда в плен?

Я не верила ушам. В прошлый раз пленение Эдуарда привело к самым унизительным последствиям. Зачем отцу понадобилось рисковать еще раз? Зачем вызывать на себя гнев короля?

— Нет. — Графиня скомкала письмо. — Кларенс сейчас с Уориком. Они собираются свергнуть Эдуарда и посадить на трон Кларенса. Кларенса!.. Изабелла станет королевой! Ха! Какая заманчивая затея! Хорошо, если у милорда все получится. А если нет? Если он потерпит неудачу, Эдуард нас больше не простит. Нет, на этот раз пощады нам не видать.

Но я об этом не думала. В приступе чистейшей воды эгоизма я не понимала ничего, кроме того, что мы опять оказались в роли изменников. Мы мятежники. Враги короля, нарушители мира в королевстве. Нам не избежать ненависти и мести Эдуарда. Впервые в жизни я поставила под сомнение мудрость своего отца. Но нет, я должна полагаться на верность его решений. Я не имею права сваливать на него вину за наши несчастья.

И вдруг на меня обрушилось осознание непоправимости происшедшего.

О Ричард! Любовь моя! Что с нами теперь будет?

— Что же нам делать? — беспомощно спросила я, заранее зная безжалостный и четкий ответ на свой вопрос.

— Ждать. Что еще нам остается?

Одно решение было принято за нас. В замок прибыл гонец с распоряжением от Кларенса. Оно было кратким и категоричным. Нам надлежало усадить Изабеллу в паланкин и отправить ее в Эксетер, где она должна была укрыться под сенью епископского дворца и с Божьей помощью избежать опасностей войны. Там она будет находиться вдали от Эдуарда, которому могло прийти в голову захватить ее и ее неродившегося ребенка и тем самым попытаться повлиять на Кларенса. Сопровождать Изабеллу будет Марджери. Маме не хотелось отпускать старшую дочь, но она понимала, что это необходимо. Мы долго смотрели вслед ее свите, постепенно исчезающей на фоне зимнего пейзажа.