Невинные дамские шалости

Полякова Татьяна Викторовна

— Помочь?

— Если нетрудно, — улыбнулась я и тут же уставилась на него с подозрением: а что, если все подстроено?

Парень вышел, поменял колесо и спросил:

— А как насчет телефончика?

Я вторично заставила себя улыбнуться и записала номер, правда, не свой. Мы одновременно сели за руль, и какое-то время он ехал сзади, я перепугалась и начала клацать зубами, на светофоре он свернул, чем вызвал еще больше подозрений.

— Нет, так нельзя, — пробормотала я вслух. — В сумасшедший дом угодишь, если начнешь подозревать каждого.

Я остановилась возле кафе, не спеша позавтракала и попыталась в очередной раз рассуждать здраво: «Алька забрала машину со стоянки,

это позволяет надеяться, что ничего скверного с подругой не случилось, значит, я всецело могу сосредоточиться на своей проблеме. „Тойоту“ я вчера видела собственными глазами, но утверждать, что это та самая, не берусь. Если у Витеньки крыша не съехала и в его машине в самом деле кто-то копался, значит, убийцы Сережи уже вышли на хозяйку „Ауди“, и то, что в данной ситуации Алька вдруг исчезла и ее никто не может найти, пожалуй, хорошо и для нее, и для меня. Они будут искать хозяйку, то есть Альку, а меня оставят в покое. А если они ее найдут? Или того хуже: уже нашли. Нет, это маловероятно. Значит, выход один: найти ее раньше их. Теперь надо решить, следует ли мне идти в милицию? Конечно, следует. То, что я не сделала этого сразу, вполне можно объяснить испугом, стрессом и бог знает чем. И пусть Алька, как хочет, так и выкручивается, объясняя Витеньке, что я делала на фабрике… Ладно, дам ей еще один день, а послезавтра иду в милицию». Решив так, я вроде бы успокоилась и отправилась домой. После обеда позвонила Витьке.

— Есть новости? — спросила хмуро.

— Ты знаешь, где она, да? — недовольно буркнул он.

— Я уже говорила: не знаю. Она не звонила?

— Нет, не звонила, — и добавил нехотя: — Заезжала домой.

— Ты ее видел?

— Нет. Оставила записку. Полная чушь. У какой-то неведомой подруги умерла мать. Она уехала на три дня. Как тебе это нравится?

— Я рада, что она жива и здорова.

— Ага. Я тоже рад. А что за подруга, ты не знаешь? И по сотовому она не отвечает, странно, да?

— А вдруг она его где-нибудь оставила, — подсказала я. — Забыла в кабинете или дома?

— Может, — вздохнул Витька. — Моя машина не нашлась. — Он вроде бы жаловался. — Езжу на такси.

— Купи другую машину, деньги у тебя есть. — Витьку я не любила и сочувствовать ему не собиралась. Он вроде бы обиделся и повесил трубку.

Значит, Алька, наврав мужу с три короба, крутит любовь неизвестно с кем. На всякий случай я позвонила в банк Александру Георгиевичу. Беседовать со мной он не пожелал, на что я не обиделась. Итак, герой-любовник трудится, следовательно, Алька выбрала кого-то другого. Странно, что она мне ничего о нем не рассказывала, подружка страсть как любит делиться сердечными секретами. И с какой стати она общается с нами посредством записок? Раньше этого за ней вроде бы не водилось. Один раз за пару дней она могла бы позвонить, тем более что дома у нее автоответчик, а на работе секретарь. Чем больше я об этом думала, тем меньше мне это нравилось, и тут меня озарило: Алька собиралась ехать с любовником на дачу. Что, если она и сейчас там? Довольно безрассудно: а ну как Витенька, гонимый беспокойством, решит туда нагрянуть? Может, стоит у него узнать: был ли он на даче? Хотя нет, Витька вряд ли поедет, скорее — позвонит. Позавчера я туда тоже весь день звонила, без всякого толку. А что, если подружка не обращает внимания на звонки, чтобы не нарваться на муженька?

— Пожалуй, стоит съездить на дачу, — решила я.

Дач в семействе Гришиных было две. Одна, километрах в пятнадцати от города, представляла собой окруженное глухим забором огромное сооружение на высоком берегу реки. Внутреннее убранство вызывало отчаяние у людей, выросших, как я, в стандартных квартирах со стандартной мебелью. Здесь было все: от итальянского буфета чудовищных размеров до медвежьей шкуры у камина. Гостей сюда звали с охотой, водили по огромному дому, а гости с непривычки плутали и впадали в тоску.

Я эту дачу не любила, и Алька, кстати, тоже, хотя и располагалась она действительно в красивом месте.

Вторая дача была много проще, но приятнее. Комнат только пять, камин изяществом отделки не потрясал, зато возле него, при случае, приятно было отдохнуть в просторном кресле, а около дома был разбит сад и огромный цветник. Алька цветы любила и толк в них знала, поэтому клумбы радовали глаз от ранней весны до поздней осени.

Сюда мы с подружкой ездили с большой охотой, а вот Витенька вовсе не наведывался и много раз предлагал продать дачу за ненадобностью: надо думать, ее убранство не соответствовало его аристократической натуре.

От города до дачи полчаса езды. Я то и дело поглядывала по сторонам, но ничего подозрительного узреть не смогла и вскоре успокоилась.

Дачный поселок возник из-за поворота, и я свернула направо. Алькин дом размещался на отшибе, по этой причине подружка прозвала его хутором. Ворота были закрыты, я подъехала и на всякий случай посигналила. В доме, судя по всему, не было ни души, по крайней мере, на крыльце никто не появился.

Я вышла из машины и направилась к калитке, просунула руку между металлических прутьев и отодвинула засов, ожидая, когда, заливаясь громким лаем, из-за дома выскочит немецкая овчарка по кличке Норд. Мы с ним были давними друзьями. Однако странно, я дошла до крыльца, а пес так и не появился. Оглядевшись, я громко позвала:

— Норд… — и, напрасно прождав несколько минут, добавила: — Где тебя носит?

Парадная дверь была заперта, я немного подергала за ручку, бог знает зачем, обошла дом и встала перед дверью в кухню: здесь висел замок, но мне было хорошо известно, где хозяева прячут ключ.

Я прошла к собачьей будке, которая была пуста, и сняла ключ с гвоздя, после чего вернулась к кухне.

Шаги гулко отдавались в доме, это почему-то пугало. Я начала оборачиваться, точно ожидала кого-то обнаружить за спиной.

— Нервы! — сказала я громко и вздрогнула, испугавшись собственного голоса.

Шторы везде сдвинуты, в комнатах царил полумрак. Я заглянула во все пять комнат и вновь вернулась на кухню. Здесь был образцовый порядок, ни забытой на столе чашки, ни ложки в мойке. Я провела рукой по полке: пару дней назад кто-то убирался, пыли совсем немного.

Я отправилась в спальню, которую Алька называла своей. Постель тщательно заправлена, шкаф совершенно пуст, что неудивительно: Алька никогда не оставляла на даче личные вещи. Ну и что я должна решить после обзорной экскурсии по дому: была здесь подружка или нет? Судя по тому, что пыли мало, была и навела порядок, по крайней мере, в кухне и своей комнате. Что мне это дает? Ровным счетом ничего.

Я присела на корточки, бог знает что высматривая на полу и даже не поленилась заглянуть под кровать. Ничего, что могло бы пролить свет на глупое Алькино поведение. Я только-только собралась обругать ее, как заприметила кое-что любопытное.

Из-под ковра выглядывал кончик черной тряпки, я потянула за него и извлекла на свет божий Алькины колготки. Она купила их в прошлый четверг и ими хвасталась. Сомнений быть не могло: колготки те самые, черные, в очень крупную клетку, на Алькиных ногах они выглядели очень занятно. Выходило, что позавчера подружка точно была здесь и почему-то их оставила. Торопилась уехать? Конечно, впопыхах можно много чего забыть, но уж точно не колготки, тем более если ты в шикарном костюме. В чем она, интересно, отсюда отправилась?