Невольница: его проклятие

Семенова Лика

— Прибыл вчера с ополчением.

Врет. Ополчение не прибывало ни вчера, ни в ближайший месяц.

— Я думала, Великий Сенатор должен прибывать более помпезно.

Он покачал головой:

— Я больше не Великий Сенатор. Я попросил освободить меня от должности.

Я об этом не знала.

— Разве так можно?

Он грустно усмехнулся:

— Когда-то

Император обещал выполнить любую мою просьбу. Он не стал отказываться от своих слов.

— Мне казалось, это то, о чем ты мечтал. Должность.

Он вновь покачал головой:

— Мне тоже так казалось. Я мечтал не о том. Да это были и не мои мечты… Все это потеряло смысл.

— Мне жаль. Тогда зачем ты здесь?

— Я пришел просить прощения. Даже если не достоин его.

— Не нужно, — теперь я тоже чувствовала себя виноватой перед ним.

Я хотела отстраниться, но он поймал мою ладонь, прижал к губам:

— Прости меня. — Он покачал головой: — Не знаю, что ты сделала со мной. Околдовала? Я погибаю без тебя. Я не заслуживаю прощения, но все равно прошу простить.

Я резко повернулась к нему спиной. Со мной говорил тот, другой Адриан, которого я знала так мало. Но я видела его каждый раз, глядя на Тита. Я не могла его ненавидеть, потому что уже давно простила. Пусть и кажется, что это невозможно.

— Мама! — Тит выскочил из дверей и бежал под навесом.

Няня, согнувшись, семенила за ним. Наконец, поймала:

— Простите, я… — она заметила де Во и замолчала.

И, конечно, все поняла. Все станет понятно любому, кто только взглянет на него.

— Мелина, оставь Тита и можешь идти.

Девушка юркнула в дом.

Я с затаенным триумфом наблюдала, как Адриан пожирает сына глазами.

— Тит…

— Тит де Во.

— Мой сын…

Я бы многое отдала за эту минуту, она стоила пережитого дерьма. Если бы я была сентиментальной, наверное, разревелась бы. Он всю жизнь мечтал о сыне. Адриан осел, опустился на корточки, уткнувшись коленом в песок, и молчал. Я взяла Тита за руку, подвела и сама поразилась столь очевидному сходству. Только слепой усомнится, что он сын своего отца.

Адриан

смотрел на него, не в силах пошевелиться, не в силах говорить. Я ощущала себя так, будто уложила его на лопатки и наступила на горло. Тит внимательно смотрел в лицо отца, протянул руку, ухватил его за нос и с веселым визгом и хохотом понесся в дом.

Адриан тяжело поднялся и прижал меня к себе. Крепко, без возможности освободиться.

— Спасибо.

Одно лишь слово — теперь он просто молчал. Я бросила взгляд на окна, полные любопытных голов — сплетен теперь хватит на ближайший месяц.

Он, наконец, пришел в себя, отстранился:

— Мальчику нужен отец. Он должен занять положение по праву рождения. Он не должен жить, как я, пытаясь отвоевать свое место. Он не должен жить, как ты, не зная семьи. Он должен быть счастливее нас. Должен стать лучше, чем я.

Я опустила голову. Он говорил все то, о чем я неоднократно думала сама. Я чувствовала себя виноватой. Чудовищно виноватой. Сейчас я остро понимала, насколько все это было глупо и эгоистично. Насколько трусливо. Я хотела помогать чужим детям, но как поступала со своим…

Адриан отстранился, заглянул мне в глаза:

— Когда ты собиралась сказать мне?

Я опустила голову — не знала, что отвечать Я собиралась. Но даже себе не могла ответить, когда это будет.

— Ему нужны оба: и мать, и отец. А мне нужен мой сын и нужна любимая женщина. Вопрос лишь в том, нужен ли я тебе? — Он покачал головой в ответ сам себе: — Но я не отдам тебя никому другому.

Он снова решал за меня, но сейчас это не выглядело угрозой. Уверенно отметал мои сомнения, которые я могу перебирать целую вечность. Они уничтожат меня. Будут расти с каждым годом вместе с Титом. Мне нужен тот, кто отметет сомнения. Больше не хочу терзаться, пытаясь разобраться в том, что было. Мы оба другие, и я хочу узнать, насколько мы оба изменились. Я не прощу себе трусость. Тит ее не простит.

Я подняла голову и заглянула ему в глаза:

— Ты нужен.