Невольница: его проклятие

Семенова Лика

— Нет, — Вирея обреченно покачала головой, — я просто хочу, чтобы ты выслушал меня. Всего несколько минут. Я… во многом не права.

— Вот как? — я приблизился на несколько шагов.

— Я приехала втайне от отца, в наемном корвете. Не хочу, чтобы он знал, что я приходила к тебе — он бы не позволил. Он болен. Сердце.

Не поручусь, что старик, впрямь, болен. Впрочем, плевать. Пусть хоть сдохнет.

— Чего ты хочешь?

Вирея опустила голову еще ниже, но вдруг вскинула с вызовом:

— Я дам тебе развод, Адриан.

Хотела сказать только это и…

Я не верил ушам:

— Что?

Она кивнула. Нервно, многократно:

— Я дам тебе развод. Это не жизнь. Я должна тебя отпустить. Потому что люблю. Я сделала много ошибок… и все напрасно. Довольно унижаться. Ты не любишь меня. Никогда не любил. Я должна смириться.

Вирея говорила сбивчиво, тихо, без привычного величия. Я видел совсем чужую перепуганную женщину. Ей было неловко и, кажется, стыдно. Но что значит ее неловкость в сравнении с…

— Перед ней ты тоже извинишься? Улыбнешься и скажешь: «Извини, конфуз?» Ты хоть можешь вообразить, из какого дерьма я ее вытащил? — я смотрел в ее распахнутые глаза и видел, что она ни черта не понимала. Может, толком и не знала. Я подошел вплотную и заглянул ей в лицо: — Она ни в чем перед тобой не виновата. Ни в чем. Если и надо было наказывать — то только меня. Меня! Слышишь? Твоя бабья логика едва не стоила ей жизни. Из-за чертовой ревности!

Губы Виреи дрогнули и изогнулись печальной улыбкой. Она на миг стала сама собой. Прямой, презрительной:

— Надо же… Как ты ее любишь. — Слова резали сталью, но она тут же опомнилась, поникла: — Ей очень повезло — передай ей это от меня.

Я промолчал — это звучало издевкой. Знает ли она? Наверняка, вот и бросается словами. Черт с ней.

Черт с ней.

— Ты можешь считать себя свободным. Дело только в формальностях.

— Я тебя услышал.

Я развернулся и направился к столу, но Вирея не шелохнулась. Так и осталась стоять.

— Дети, Адриан.

Я остановился, повернулся:

— Что «дети»?

— Позволь мне забрать детей. Это единственное, о чем я прошу.

Я не торопился отвечать. Я исполню ее просьбу — это очевидно. Девочки так сильно привязаны к матери, что я не могу их лишить ее. Но за то, что она сделала… Вирея смотрела влажными собачьими глазами, ловила каждое изменение на моем лице.

— Умоляю, Адриан. Не лишай меня детей. Это самое страшное, чем ты можешь меня наказать.

Я редко видел ее в слезах, слезы не шли ей, всегда казались фальшивыми. Но сейчас мне было жаль ее.

— Я отправлю их вечером. Рабы соберут вещи.

— Спасибо.

— У подъезда стоит мой корвет — поезжай на нем.

Она кивнула, утирая глаза:

— Прощай, Адриан.

— Прощай, Вирея.

Она развернулась и тихо вышла.

Я вернулся за стол и уронил голову на руки. Где она была раньше? Если бы я знал об этом раньше… У меня бы было, что предложить. Я через силу вернулся к документам, заверяя листы назначений.

Приложил палец к формуляру и тут же подскочил, услышав раскатистый звук взрыва. Я инстинктивно закрыл голову руками и сжался. Окно за спиной плеснуло стеклом, по каменному полу с грохотом что-то прокатилось. Я порывисто встал, поднял упавший предмет — теплый железный болт.

Глава 62

В дверях показался Морган. Бледный, с безумными глазами:

— Ваше сиятельство, взрыв! На улице!

Тоже мне, умник — взрыв я распознаю и без него.

— Что случилось?

Он пожал плечами:

— Не знаю, ваше сиятельство.

Я вышел из кабинета и спустился бегом по лестнице, не дожидаясь, когда приползет платформа лифта. Морган семенил рядом, пытаясь не отставать. Болт, зажатый в моей руке, порождал ужасные догадки. Это транспортный болт — такими проклепывают стальную обшивку…

Я почти знал, что увижу. Твою мать.

В холле царила суета. Сновали рабы, мне наперерез бежала бригада дворцовых медиков. У парадных дверей скопилась толпа. Услышав мои шаги, люди расступились, пропустили медиков и склонились передо мной, давая дорогу.

Каменное крыльцо было разворочено. Несколько ступеней вздыбились, как неровные зубы. Внизу, у самой лестницы, дымилась почерневшая груда металла, бывшая совсем недавно моим корветом. Черный столб гари с тонкими зелеными тенетами все еще поднимался высоко, распространяя отвратительный запах — горел топливный бак. Из развороченной дверцы свисала мягкая, покрытая копотью рука.

Вирея.

Я кинулся к корвету, но один из медиков преградил дорогу:

— Простите, ваше сиятельство, но сейчас мы.

Я кивнул и отступил на несколько шагов, туда, где стоял Морган. Медики сейчас нужнее. Только бы она была жива.

Я повернулся к Моргану:

— Где начальник охраны?

Мальчишка пожал плечами, не в силах оторвать взгляд от дымного столба.

— Найди немедленно.

К счастью, не пришлось. Вальдорец Кирин сам нашел меня:

— Ваше сиятельство, периметр оцеплен. Связь заблокирована.

— Что произошло?

Он покачал головой:

— Пока не ясно. Похоже на замыкание в топливной системе, но я бы не судил так однозначно.

Уточнений не требовалось — я понимал не хуже него. Они должны отработать все версии. Это их обязанность.

Вирею вытащили их покореженного корвета и уложили на гравитационную платформу. Она была вся в крови. Я поспешно подошел, но тот же медик вновь встал на пути:

— Сожалею, ваше сиятельство. Госпожа мертва.

Я не сразу воспринял эти слова. Просто стоял и смотрел, как тело укрывают пленкой: сгоревшие ноги, грудь, окровавленную голову. Знакомая рука безжизненно свисала с платформы. Я подошел, взял Вирею за руку. Мягкую, теплую. Сжимал какое-то время, наконец, положил вдоль тела. Хотел ли я ей такой участи — точно нет.