Невольничий караван
Шрифт:
Онбаши — это, конечно же, он так испугал фельдфебеля, — ответил:
— Да, бывает, что и бродят. Они превращаются в духов мести, которые преследуют тех, кто не держит свое слово. Ты уговорил меня изменить моему хозяину, пообещав, что я буду повелевать всеми наравне с тобой. Ты обманул меня и хотел сделать своим подчиненным. Теперь наказание настигло тебя.
Старик молчал, неподвижно уставившись на капрала. Тот продолжал:
— Я нарочно прыгнул в воду и поплыл прочь, чтобы убежать от вас и вернуться к Абуль-моуту. Аллах распорядился
— Он жив! Он не умер! — воскликнул фельдфебель, вновь обретая дар речи. — Он не утонул, а… Предатель! Пусть Аллах испепелит его своим священным огнем!.. Но кто эти люди, что осмелились напасть на нас, хотя мы не причиняли им никакого зла? Немедленно развяжите нас!
Последние слова относились уже к Шварцу.
— Терпение! — отвечал тот. — Ты не всегда будешь носить эти путы, если примешь мои условия.
— Я не желаю их носить ни часу, ни минуты, ни одного мгновения! Освободи меня сейчас же, иначе ты погиб! Может быть, ты думаешь, что все мои люди находятся здесь? В таком случае ты ошибаешься: у меня еще много воинов, они остановились там, на равнине.
— Ты имеешь в виду тех десять сторожей, что должны охранять твой лагерь? Они уже почти два часа лежат возле своих костров, точно так же крепко связанные, как и ты. А Бабара пропустил сюда один из моих людей.
— Ты знаешь мое имя? — воскликнул изумленный Бабар.
— Да.
— Откуда?
— Неважно. Я знаю его, и этого достаточно. А теперь слушайте меня внимательно.
Шварц уселся на землю перед фельдфебелем и Бабаром и неторопливо заговорил:
— Вы взбунтовались против Абуль-моута, но схвачены вы не по этой причине. Как раз наоборот: я взял вас в плен, чтобы вы не могли помешать мне уничтожить Абуль-моута и Абдулмоута, моих заклятых врагов. Что будет с вами дальше — зависит только от вас.
— Эфенди, кто ты? — тихо спросил фельдфебель.
— Этого тебе пока незачем знать. Я хочу сообщить тебе, что Абуль-моут вернулся. Он приплыл на двух кораблях вместе с тремя сотнями нуэров. Я напал на него и победил, но ему удалось бежать в Омбулу. Я настигну его и там, и тогда…
— Освободи нас! Мы поможем тебе! — взмолился фельдфебель.
— Я не нуждаюсь в вашей помощи. Вы восстали против своего господина, нарушив данное ему слово, такие люди мне не нужны. Ваше ремесло — преступление, и Абуль-моут — закоренелый грешник. Тем не менее, вы — клятвопреступники по отношению к нему, и я не хочу иметь с вами никаких дел. Вы все заслуживаете смерти, но буду ли я сам судить вас или предоставлю вас на суд вашей совести, решит вот этот человек.
С этими словами Шварц показал на Бабара.
— Я, эфенди? — пораженно спросил тот.
— Да, ты.
— Похоже, что ты прекрасно знаешь меня и всех нас.
— Да, я знаю вас и знаю все ваши отношения, может быть, лучше, чем вы сами.
— Но кто ты? Я ничего не понимаю. Ты для нас
— Разгадка будет вам дана, но не сейчас и не здесь.
— Я вижу тебя в первый раз в жизни и никогда раньше не слышал о тебе. Я ничего не понимаю, кроме того, что мы все — твои пленники и что при определенных условиях ты согласен нас помиловать.
— Совершенно верно. И, как я уже сказал, ваша дальнейшая судьба будет зависеть только от тебя.
— Что я должен сделать?
— Откровенно ответить на мои вопросы.
— Спрашивай! Я расскажу тебе все, что смогу.
— Сможешь, если захочешь. Итак, отвечай: правда ли, что в половине дня пути отсюда вы взяли в плен двух незнакомых вам белых?
— Да.
— Прежде всего скажи, живы ли они до сих пор?
— Да, пока живы.
— Они не ранены?
— Нет. Они целы и невредимы, но Абдулмоут собирается их убить.
— Когда?
— Сразу, как вернется в селение.
— Слава Богу! Значит, мы не опоздали! Ты знаешь, кто эти люди?
— Один — незнакомый эфенди, гяур, и лицо его, кстати, так похоже на твое, что, мне кажется, вы братья.
— А второй?
— Другой — эмир, араб.
— Тебе известно его имя?
— Абдулмоут назвал его по имени только один раз, когда впервые увидел его возле залива. Кажется, он сказал, «Барак аль-Кади, эмир Кенадема».
Внезапно с губ Сына Тайны, который до сих пор безучастно наблюдал за происходящим, сорвалось громкое восклицание. Мальчик подскочил к Бабару и закричал в сильнейшем волнении:
— Повтори, что ты сказал? Как ты назвал этого человека?
— Эмир Кенадема.
— Ке-на-дем! — медленно, по слогам произнес Сын Тайны, а затем еще несколько раз повторил это слово. Скулы его покрылись ярким румянцем, а дыхание прерывалось, когда он снова бессвязно заговорил: — Кенадем! Кенадем! О, моя голова, о, моя память! Аллах, Аллах! Кенадем, Кенадем! Что за чудесное слово! Я знал его когда-то, но оно было погребено во мне… нет, не погребено, оно просто спало, его только нужно было разбудить! Но я не встретил ни одного человека, который сказал бы мне это слово — Кенадем, так называлась моя родина, так называлось место, где жили мои родители! Кенадем, о, Кенадем! Где это? Кто знает, где он находится?
Юноша окинул присутствующих таким пронзительным, ожидающим взглядом, как будто от ответа на этот вопрос зависела вся его жизнь.
— В Дар-Рунге, — ответил Шварц. — Южнее озера Рахат-Герази.
— Ты знаешь это место, эфенди? Ты бывал там?
— Нет, но название «Кенадем» попадалось мне в книгах и на картах.
— В книгах и на картах! Аллах, о, Аллах! Если бы я мог увидеть такую книгу или такую карту! Я так долго не мог найти мою родину, я был так далеко от нее! Я часто представлял себе пальмы, заслоняющие мое окно, но увидеть их воочию я не мог. Каким счастьем было бы для меня просто подержать в руках книгу или карту и найти там любимое имя! Кенадем, о, Кенадем!