Невозможная Корея: K-POP и экономическое чудо, дорамы и культура на экспорт, феминизм по-азиатски и гендерные роли Дальнего Востока
Шрифт:
Он приступил к перестройке корейского общества на основе неоконфуцианских принципов. Это означало, что высший класс должен был состоять из представителей бюрократического аппарата, прошедших экзамен на получение чиновничьей должности. На ступень ниже по социальной лестнице должен был находиться класс технических специалистов, а еще ниже – класс обычных ремесленников и земледельцев. Прежде влиятельные буддийские монахи не относились даже к низшему классу. Вместе с бродячими артистами, продажными женщинами и представителями других профессий, которые, по мнению Чон До Чжона, приносили вред обществу, буддийские монахи стали частью чхонмин – изгоями общества, которые должны были жить вдали от остальных сословий. У буддийских монахов не было никакой возможности улучшить свое социальное положение – государство не допускало их до государственных экзаменов, а также приняло ряд других мер.
Некоторые монархи в ранний период Чосон оставались верны буддизму – сам Тхэчжо, а также Седжон Великий (правил в 1418–1450 годах), к примеру, оба были буддистами и считали,
Шаманисты тоже подверглись гонениям со стороны последователей неоконфуцианства, теперь они тоже относились к представителям чхонмин. Однако и мусогин, и буддийские монахи остались востребованы обществом, которое по-прежнему нуждалось в их услугах. В неоконфуцианстве отсутствовала духовная составляющая, и, естественно, людям требовалось что-то, что сможет разрешить их душевные противоречия. Более того, мусок, полный ярких и эмоциональных ритуалов с танцами и музыкой, позволял людям ощутить чувство радости, которое им не могло дать неоконфуцианство с его удушающей иерархичностью и зацикленностью на понятии долга. За период Чосон многие представители аристократии и простого народа обратились к буддизму и шаманизму. Королева Мин, жившая в XIX веке, была убежденной буддисткой, а также назначила двух мусогин себе в советники. Американский священник Гомер Халберт, осуществлявший миссионерскую деятельность на территории Кореи в XIX веке, говорил, что «настоящий кореец следует конфуцианству в общественной жизни, обращается к буддизму во время философствования и поклоняется духам, столкнувшись с трудностями».
Аспекты конфуцианства в Корее
За то время, что неоконфуцианство пребывало в качестве государственной идеологии в период династии Чосон (1392–1910), оно оказало значительное влияние на различные области человеческого взаимодействия. Это привело к складыванию в корейском обществе определенной иерархии, ключ к пониманию которой лежит в пяти типах конфуцианских отношений, существующих между людьми.
Если говорить об отношениях между правителем и подданным, то последний должен был проявлять абсолютную преданность. Недостойный правитель, однако, мог быть лишен власти. Этим обоснованием пользовались сторонники государственного переворота, в результате которого к власти пришел Ли Сонге, свергнув династию Корё, – они утверждали, что прежняя династия не оправдала надежд своих подданных. Эта схема все еще работает в корейских фирмах – подчиненные крайне преданы своему руководству, а взамен рассчитывают на его благосклонность. Доносить на начальство здесь не принято, поскольку это идет вразрез с моральным долгом сотрудника перед вышестоящим. В Корее руководство фирм проявляет более высокий уровень патернализма, чем в странах, не испытавших влияния конфуцианства. Типичный корейский босс больше интересуется личной жизнью своих подчиненных, а также считает своей обязанностью регулярно угощать их обедом или ужином.
В доме наибольшим авторитетом обладал отец – от жены и детей ожидалось беспрекословное послушание, а взамен глава семейства должен был быть справедливым и обеспечивать семью. Мужчины в неоконфуцианском обществе занимали привилегированное положение по отношению к женщинам. После того как женщина родила сына, которому, к примеру, дали имя Санмин, в дальнейшем ее упоминали исключительно как «мать Санмина». В семье, где умер отец, место главы семьи занимал старший сын, а не мать. Это было следствием «трех послушаний», конфуцианских постулатов, действовавших в период позднего Чосон: дочь подчинялась отцу, жена – мужу, а вдова – сыну. Женщины были лишены всех прав наследования (до эпохи Чосон женщины обладали те же правами на наследование имущества и титулов, что и мужчины) и не обладали доступом к образованию. Государство распространяло книги, в которых женщин призывали держаться подальше от общественной жизни, чтобы не стать аннё (недостойной, развратной женщиной). Этот приказ был частью нэвэпоп, свода правил, проводящего черту между «внутренней» сферой деятельности и «внешней». Женщине отводилась первая из них, ее долгом было заниматься хозяйством. В те редкие моменты, когда она оказывалась на людях, ее обязывали прикрывать лицо. Закрывать лицо стало распространенной практикой среди женщин высшего сословия в XVII веке, а к XIX веку среди почти всего женского населения.
Син Саимдан, любящая мать известного конфуцианского ученого и государственного деятеля по имени Юльгок, жившая в XVII веке, по сей день считается конфуцианским идеалом женщины: в 2007 году Банк Кореи поместил ее портрет на купюру в 50 тысяч вон (самую крупную из существующих), обосновав это ее «материнскими качествами и дочерней почтительностью», согласно газете Los Angeles Times. Представитель банка характеризовал ее жизнь как «лучший пример материнства в истории Кореи». Более двенадцати южнокорейских движений за права женщин выступили против подобного решения, утверждая, что оно способствует укреплению гендерных стереотипов. По их мнению, такой выбор навязывает точку зрения, что женщина носит подчиненный характер и достойна признания только в случае, если посвятит свою жизнь воспитанию детей. Если Корею и можно справедливо обвинить в сексизме, то виновником этого явно станет конфуцианство.
Сколько тебе лет?
Отношения между старшим и младшим также играют большую роль. Когда два человека в Корее впервые встречаются, они сразу стараются узнать возраст собеседника. Когда становится ясно, кто из них младше, этот человек, как ожидается, будет относиться к старшему с определенным уважением. Иерархия отражается в том, как люди обращаются друг к другу: мужчина будет звать своего старшего друга Хён, а из двух подруг старшая будет считаться Онни. Если говорить о дружбе людей разных полов, то в случае, если старше мужчина, его будут звать Оппа; если же женщина, то к ней будут обращаться Нуна. Того, кто младше, обычно называют Тонсэнь.
По традиции, если они пойдут вместе выпить, то младший, опрокидывая свою рюмку, из соображений вежливости каждый раз будет немного отворачиваться от старшего. Он также будет внимательно слушать все, что говорит старший, и неизменно соглашаться с ним, независимо от того, что думает на самом деле. Сейчас подобное поведение может показаться чрезмерно уважительным, поскольку позиции конфуцианства в Корее несколько ослабевают. Тем не менее младшие по-прежнему относятся с определенным уважением к тем, кто старше, а взамен старший из сидящих за столом платит за ужин.
Язык отражает иерархию другим способом. В корейском языке существуют различные уровни выражения вежливости, необходимые в разных жизненных ситуациях. Панмаль, самый базовый из них, употребляется между друзьями и людьми, занимающими в обществе равное положение. После панмаль идет шесть уровней вежливого обращения, которые называются чондэнмаль. В хэёчхе (самой часто используемой форме чондэнмаль) в конце предложений, оканчивающихся глаголом, используется суффикс – хэё [9] . Другая форма, хэрачхе, заканчивается на – ханда [10] и широко распространена в газетах и книгах. Хапсёчхе [11] – более почтительная форма, которая заканчивается на – хамнида. Она обычно используется при общении с клиентами, а также в новостных передачах по телевидению. В наши дни при разговоре с хён корейцы обычно используют окончание – хэё, а иногда даже панмаль. При общении c людьми преклонных лет нужно использовать – хамнида [12] . В разговоре с президентом компании, в которой работаешь, скорее всего, также не обойтись без – хамнида. Когда дети общаются со своими родителями, они обычно пользуются формой – хэё, однако существует много и тех, кто использует панмаль.
9
В данном случае автор несколько заблуждается. Действительно, некоторые глаголы китайского происхождения оканчиваются на – хэё, однако суффиксом считается только конечный – ё, – хэ в данном случае – вторая основа глагола хада (делать). Поэтому вернее сказать, что данная форма образуется путем присоединения суффикса – ё ко второй основе глагола. – Прим. ред.
10
Окончанием в данном случае считается только – нда, – ха – основа глагола хада. – Прим. ред.
11
Это устаревший термин, который был в ходу до 1997 года. Сейчас вместо него используется термин хасипсиочхе. – Прим. пер.
12
Речь идет о форме, образующейся путем присоединения окончания – мнида к основам глаголов и прилагательных, оканчивающихся на гласный, и – сымнида — к основам, оканчивающимся на согласный. Хамнида, таким образом, форма глагола хада. – Прим. ред.
Семья и предки
Самым важным в конфуцианстве считаются семейные узы. Уважения заслуживают не только живые родственники – у корейцев также существует чувство долга по отношению к умершим членам семьи. Для того чтобы люди не забывали о важности семьи и предков, существует традиция чеса, церемония поминовения умерших в годовщину их смерти, а также чхарэ, особая разновидность чеса, которая проводится дважды в год в национальные праздники Чхусок и Соллаль. Существуют конфуцианские ритуалы, в строгом соответствии с которыми члены семьи расставляют блюда на специально подготовленный алтарь и совершают обряд поклонения предкам. Традиционным угощением чеса являются рисовые пирожки сонпхён, которые подаются наряду с большим числом различных овощей, супов и рыбных блюд. Однако в плане выбора конкретных блюд существуют определенные расхождения, поскольку обычно принято подавать любимое блюдо умершего. В 2011 году в корейской прессе были опубликованы фотографии алтаря для чеса, на котором стояла пицца. Когда эту семью спросили, почему для церемонии было выбрано столь нетрадиционное блюдо, ответ был очень простым: «Наш отец любил пиццу».