Невозможная птица
Шрифт:
Научно-фантастический рассказ длился абзац за абзацем – увлекательная, полная юмора история про бармена, чья странная клиентура включала в себя эльфов, роботов и паков [67] . Но никакого ответа. Пришельцы, похоже, удалились на совещание.
Паки.
«Харви», подумал он. Это сцена из «Харви»!
Он стал читать дальше. Ещё несколько строчек – ничего, а потом:
Ты неправильно понял. Наше внимание всегда было с тобой. Ты используешь его неразумно.
67
Злые
Без всякой рациональной причины эти слова вызвали в нем взрыв эмоций.
Вы что же, угрожаете мне? Мать. Вашу. И что вы собираетесь делать? Что ещё вы можете отнять у меня?
Майкл, сядь, пожалуйста. Мы никому не угрожаем. Прости за повторение, но мы также и не играем в игры.
Что же тогда это? — подумал он, потрясая книгой.
Наиболее эффективный способ общаться без недопонимания. Мы подумали, что, возможно, этот способ будет не столь волнующим, как тот, что мы избрали в прошлый раз.
Они имели в виду комнату с красной пулей. Майк содрогнулся, вспомнив их певческую капеллу. Они были правы – так лучше. Он подумал: интересно, как бы звучали эти слова на странице в виде голоса. Спокойного, мягкого голоса одного человека. Вот это был бы фокус.
Ты одержим вопросом «как », Майкл. Это неверный вопрос.
Вы сказали… Джулия дома и здорова. Могу ли я увидеть её?
Нет.
Почему нет, черт побери?
Она жива.
Каким-то образом до этого момента Майк не понимал до конца, насколько велика была пропасть, отделявшая его от Джулии.
Теперь он понял.
Он опустился в чёрное кожаное кресло. Почему он поверил книге? Почему он не счёл это галлюцинацией? Виртуальным сном? Почему он поверил птицам, если это было последней вещью в мире, в которую он хотел верить? Он посмотрел в окно. Колибри не было. Старик вперевалку направлялся к нему в своём мешковатом коричневом костюме, держа свою трубку за чашечку.
– Печальная книга? – спросил он. Майк взглянул на книжку в своей руке.
– Это самая печальная книга, какую я только читал.
– Историческая?
– Фантастика, – сказал Майк, показывая ему обложку.
– А. Ну да. Когда прослеживаешь что-то до логического предела, это может оказаться довольно угнетающим. Меня зовут Сэм.
Майк пожал протянутую ему руку. Костюм Сэма был слегка велик, и рукав шуршал, когда он тряс мягкую, тёплую ладонь.
– Гэбриел передаёт привет. Старик улыбнулся.
– Добрый старый жеребец.
– Я Майк. Я мёртв. – Рукопожатие прекратилось.
Старик осторожно опустился на пухлый чёрный подлокотник его кресла. Такая неожиданная близость не побеспокоила Майка. От Сэма изумительно пахло. Такой уютный устоявшийся стариковский запах.
– Забавно – думаю, что не слышал этого слова уже много лет. Это как телефонный номер, который вертится на языке, но никак не можешь… – он посмотрел Майку в лицо. – Здесь все такие, сынок. К этому нелегко приспособиться. У меня ушло – ох – три года, чтобы привыкнуть.
– Моя любимая… – начал Майк, но понял, что не может закончить.
– Да?
– Моя любимая…
– Понимаю. Я тоже потерял свою Алису. У меня было такое чувство, что кто-то проник ко мне в грудь и вынул сердце. Нельзя жить, думая только об этом, сынок. У тебя должна быть надежда. Я вот теперь каждый день жду, что Алиса войдёт в эту дверь, – он постукал пустой чашечкой по своей бледной морщинистой ладони. – Потом наступает следующая стадия. Когда прошло столько времени, начинаешь думать, узнаешь ли ты её вообще. Или – не изменились ли вы оба настолько, что даже не сможете вспомнить, как это – быть вместе. Такие вот вещи. Но я верю ей. Я уверен, что встреча будет стоить ожидания. Надежда, понимаешь? А как звали твою жену?
– Джулия, – ответил он, воззрившись на обложку книги и не видя её. – Она не была моей женой.
Помолчав минутку, старик сказал:
– Я часто убеждаюсь, что чашечка горячего помогает мне, когда я дохожу до определённого состояния. Не хочешь ли чаю? Обещаю, он превосходен.
Этот маленький жест вежливости чуть было не заставил Майка переступить последние пределе. Он сглотнул и сжал зубы так, что они заскрипели.
Старик положил руку ему на плечо.
– Думаю, тебе лучше повидать Хранительницу, – сказал он, укладывая трубку в карман пиджака. – Она молодец. Только… э-э… Да зачем много говорить? Если она предложит тебе что-нибудь выпить… лучше откажись.
Воспоминание о чем-то неприятном проявилось внезапно на его лице, и на мгновение Майк увидел, что каждая морщина на нем была заслужена.
СЛОВО НА БУКВУ «С»
Почему не закончить все это здесь? – подумал Дэниел.
Был роскошный осенний вечер. В такие дни обычно жгут листья. Он любил этот запах. Почему запах умирания был так прекрасен?
Он стоял около лавки и смотрел на насосы. Красные вишенки. «Живая приманка». Кажется, он стоял здесь уже долго, хотя не мог припомнить, что его остановило, и не мог сказать, что не давало ему двигаться дальше. Он заметил, что забыл ключи в зажигании своего «вольво».
Дэниел вышел на середину шоссе и взглянул в обе стороны. С одной двухполоска шла прямо как стрела насколько хватало взгляда. С другой – заворачивала и исчезала под навесом пальм. Он понял, что Фрост [68] ошибался. Не было никакой разницы, какой путь он выберет. Везде одно и то же. Люди теряют друг друга или находят друг друга. Это больше не имело значения. Не здесь.
Вдалеке он услышал лязг и фырканье восемнадцатиколесного грузовика, переключающего скорость.
68
Роберт Фрост (1874-1963) – американский поэт, ещё при жизни ставший классиком и патриархом американской поэзии