НеВозможно (Алмазный браслет)

Стил Даниэла

– Саша, – мягко сказал Лайам, – я все понимаю. Мы были в сложном положении. В жизни все так запутывается. И прошлое, и настоящее, и будущее; нас держит наше прошлое, мы недовольны настоящим, торопимся в будущее. Ты была права, когда называла меня сумасбродным мальчишкой. Я хотел немедленно быть отмщенным, злился на Татьяну, на тебя… Видел происходящее только со своей колокольни. Мне было проще. Татьяна – твоя дочь, родной тебе человек, и тебе нельзя ее потерять. Я, к сожалению, поздно это осознал.

– Спасибо, что не держишь зла, –

с улыбкой ответила Саша. – Я знаю, тебе нелегко пришлось. Мне тоже. Но ты прав, Татьяна – моя дочь. При этом она уже вполне взрослый человек, а в той ситуации повела себя как обиженный ребенок. Наверное, с каждым из нас такое случается.

– А у меня так это даже пунктик, – горько усмехнулся Лайам. – Я очень преуспел в инфантильном поведении.

– Какое самобичевание! С чего это вдруг? – спросила Саша, глядя на него с нежностью. Она смотрела на Лайама, и сердце щемило от любви и боли. Он был таким родным, таким близким и… таким далеким и недоступным!

– Старею, надо полагать. Скоро сорок один стукнет.

– Только не надо этих слезных признаний! А мне что тогда делать – ведь в мае мне будет пятьдесят. Черт, когда я только успела состариться? – «И поглупеть», – хотела она добавить.

– Не прибедняйся, Саша. Ты все такая же красивая и элегантная. Не понимаю, с чего все с ума сходят из-за своих лет? Я, впрочем, тоже. Все молодого из себя корчу, а какой из меня юноша? Как ни грустно сознавать, но придется соответствовать возрасту. Не понимаю, почему мы считаем юность таким сладостным периодом в жизни? Моя юность была отвратительной. Так я ее тогда воспринимал. Сейчас же я просто наслаждаюсь жизнью. Жизнь прекрасна!

– Жаль, что не могу сказать того же о себе. – Саша откинулась к спинке дивана и смотрела на него. Как странно! Из любовников они превратились в деловых партнеров, а может, станут друзьями. С Лайамом она могла говорить свободнее и откровеннее, чем с кем бы то ни было. За исключением разве что сына. Но Ксавье – ее сын. Были вещи, в которых она ни за что не призналась бы Ксавье, зато свободно могла сказать об этом Лайаму. Все эти долгие месяцы ей так не хватало человека, с которым бы она могла быть откровенной.

– Ты не должна так говорить! Ты самый умный человек на свете, ты столько всего знаешь! Ты счастливая мать, красивая, элегантная женщина. Талантливый, успешный профессионал!

– Мы два сапога пара, – сказала Саша и прикусила язык, неожиданно смутившись. Она не хотела, чтобы Лайам решил, что она пытается вернуть его. – Я говорю о живописи.

– Мы и в других сферах неплохо ладили. По большей части. Просто иногда у нас случался сбой.

С Сашиной точки зрения, это было очень мягкое определение. За те одиннадцать месяцев, что они были знакомы, они дважды и надолго расставались.

– Ты называешь это сбоем? Ты великодушен, – она допила чай и поднялась. Они уже два часа сидели в баре. Пора было ехать домой.

Швейцар вызвал для них такси, и Лайам, как и накануне, отвез ее

домой. Саша бы с великой радостью пригласила его подняться, но понимала, что этого она не должна себе позволить. Она захочет большего и не совладает с собой. Та часть жизни, которую они провели вместе, закончилась навсегда, и оба это знали. Никуда от этого не спрячешься. Не разница в возрасте – сама жизнь их развела. Разные ценности, разный образ жизни. И Татьяна. Иными словами – судьба. Как бы их ни тянуло друг к другу, им не суждено быть вместе.

Перед прощанием Лайам сказал:

– Спасибо за фантастический вернисаж, за успех! – Он помедлил, потом взял ее за руку. – В пятницу я еду в Вермонт. – Он не знал, сколько Саша пробудет в Нью-Йорке. – Можно мне тебя пригласить завтра на ужин, Саша? В знак признательности за сегодняшний успех. Вспомнить прошлое.

– Не уверена, что это хорошая идея. Стоит нам пойти куда-то ужинать, и на нас сваливаются неприятности. Не забыл?

– Можешь мне довериться. Я буду вести себя хорошо, – рассмеялся Лайам. – Обещаю!

– Я не тебя, а себя боюсь. – Она была с ним предельно откровенна, как и раньше, как и всегда.

– А вот это уже интересно! «Успешный художник подвергся насилию со стороны своей галеристки и подает в суд за сексуальные домогательства». Смотри, Саша, станешь приставать – позову на помощь. Что, боишься? Давай рискнем?! – Лайам был неподражаем, Саша не могла отказаться.

– Я буду держать себя в руках, – пообещала она с улыбкой. Лайам сгорал от желания поцеловать ее на прощанье, но сдержался. Не хотел портить то, что между ними сохранилось, к тому же видел, что она напряжена. Как и он.

– Я заеду за тобой в галерею в шесть часов. Хочу зайти и полюбоваться на свои работы, пока их не увезли покупатели.

Саша рассмеялась, вышла из машины, помахала на прощанье рукой и направилась к подъезду. Такси медленно отъехало.

Саша вошла в свою квартиру, и воспоминания охватили ее. Она словно слышала снова смех Лайама, а вот он зовет ее из ванной, вот они завтракают на кухне. Теперь этот дом населяли призраки. Артур. Лайам. Даже дети разлетелись. Теперь она в категории одиноких женщин, и это, увы, печальная реальность. Саша сняла пальто и начала раздеваться. Она заснула, едва коснувшись головой подушки.

Глава 19

Ровно в шесть, как и обещал, Лайам приехал за ней в галерею. Перед уходом он еще раз бросил взгляд на свои картины. Грустно было сознавать, что больше он их не увидит. Это было похоже на то, как отдать своих детей в чужие руки. Он дал этим полотнам жизнь, а теперь должен с ними распрощаться. По дороге в ресторан Лайам пребывал в задумчивости. Он заказал столик в «Сильвано». В июле они с Сашей тут бывали. Это был популярный итальянский ресторан в центре города, в нем всегда царила непринужденная атмосфера. Официанты, например, могли спеть итальянскую песню, а еда была выше всяких похвал.