НеВозможно (Алмазный браслет)
Шрифт:
– Раньше было веселее, при Артуре. Но в этом году настроение было получше, чем в предыдущие, – сказала Саша. А вот это была откровенная ложь. Настроение у Саши было паршивое, глаза на мокром месте.
Они уже подъехали к ее дому, Саша вышла и попрощалась с Лайамом, привратник распахнул дверь.
– До завтра. Ты вот-вот станешь звездой, – с улыбкой проговорила она. И добавила: – Ты уже звезда. Удачи тебе!
– Спасибо, Саша! – Лайам вложил в эти слова всю свою искренность.
Машина отъехала, а Саша чуть не налетела на Татьяну, которая заскочила взять у мамы в долг обе-щанное платье –
– С кем это ты приехала? – недовольным голосом спросила она. Но Саша, не дав вырваться на волю раздражению, не реагировала больше на дочкины выходки и провокации. Тема Лайама между ними не возникала с самого июля.
– Ты прекрасно знаешь, с кем, – ровным голосом ответила она. – Завтра у него вернисаж. В моей галерее.
– Вы, значит, опять вместе? – Татьяна смерила мать критическим взглядом, словно готовая отчитать ее, если ее опасения подтвердятся. Сашино возмущение все нарастало. Татьяна и так уже сильно осложнила ей жизнь. Больше она этого не потерпит.
– Нет, мы не вместе. – «И я сожалею об этом!» – хотелось крикнуть ей. Но теперь уже ничего не изменишь…
– У него небось подружки вдвое тебя моложе, – ехидно проговорила Татьяна, и Саша взорвалась.
– Ну вот что, хватит! – закричала она, и изум-ленная Татьяна вздрогнула. – Чем и с кем он занимается – не твоего ума дело. И не моего тоже.
– Так ты что же, все еще влюблена в него, а? – передернула плечами Татьяна, и Саша посмотрела ей в глаза.
– Да, влюблена, можешь себе это представить?!
– И очень жаль!
– А мне жаль, что у тебя хватает наглости говорить такие вещи, портить жизнь ни в чем не повинным людям, да еще оправдывать свое хамское поведение именем отца! Это никакого отношения не имеет ни к отцу, ни к тебе, ни к твоему брату, чтоб ты поняла. Лайам порядочный человек. У нас с ним не сложилось, и я об этом чертовски сожалею. Но если тебе вздумалось и дальше ковырять пальцем мои раны, можешь выметаться немедленно. У меня и так жизнь не сахар, а ты мне еще больнее делаешь! Ты можешь понять, что люди могут страдать?! – У Саши в глазах стояли слезы, и Татьяна остолбенела от такой реакции матери. Ксавье говорил ей, что мама любит этого Лайама, но Татьяна отказывалась верить. Она думала, все дело только в сексе. Теперь видела, что все куда серьезнее.
– Прости меня, мама, – вдруг произнесла она. – Я не знала, что он тебе так дорог. Я не хотела причинить тебе боль! – До Татьяны, похоже, стало доходить, что она натворила.
– Да, он мне очень дорог, но теперь это уже неважно, – честно призналась Саша и вытерла слезы.
Впервые после той злополучной ночи в Саутгемптоне Татьяне стало искренне жаль мать. Она, живя весело и насыщенно, и не задумывалась, насколько одиноко Саше живется. Дочь больше волновали собственные проблемы, потеря отца, чем одиночество матери и ее неустроенность.
– Я просто думала, что тебе лучше было бы с человеком вроде папы, – еще тише проговорила Татьяна, жалея обо всем сказанном прежде. И тут она окончательно поняла, как все
– Я знаю, – сквозь слезы ответила Саша и обняла дочь. – Мне тоже его очень не хватает, глупышка. Когда Артур умер, я думала, что не смогу жить без него. И уж меньше всего я могла предположить, что полюблю Лайама. Я совершенно не хотела, но это случилось. – Она закрыла глаза. – Но все это уже неважно. Все кончено. – Слезы градом покатились по ее лицу.
– Может, он еще вернется? – сказала Татьяна, жалея мать. Долго же она шла к своему раскаянию!
– Нет! Это невозможно, – тихо сказала Саша, а дочь продолжала обнимать ее, прижавшись к груди. – Дело не в тебе, Тати. Если бы он меня по-настоящему любил, он бы не ушел. Наши отношения так или иначе бы распались. Они были невозможны с самого начала. И ты была права, – Саша грустно улыбнулась, – я для него слишком стара. Мне нужен взрослый человек, зрелый во всех отношениях.
– Папа был взрослый и зрелый, – проговорила Татьяна с таким же скорбным выражением. Теперь она чувствовала свою вину за все, что случилось.
– Да. Но таких мужчин мало. – Саше пришел на память давнишний монолог Марси о том, что попадаются одни придурки и неудачники. Наверное, она права. Ей и самой встречались такие люди за те два года, что она вдова. Лайам хотя бы был искренен и честен. И любил ее, несмотря на всю свою инфантильность и незрелость. Умом Саша понимала, что живут на свете интересные умные мужчины, но у нее уже не было ни сил, ни желания, чтобы пускаться на поиски. И доверять никому она была уже не в силах. Ей просто было очень больно. И никто ей больше был не нужен. Теперь она может оплакивать обоих своих мужчин – Артура и Лайама.
После примирения Татьяна поцеловала мать на прощанье и убежала с вожделенным платьем, а Саша сидела и думала о том, что только что произошло между ней и дочерью. Ведь Татьяна не сделала ничего необычного – она, как всегда, наскочила на мать из-за Лайама. А Саша дала ей отпор. Это было то, чего добивался от нее и Лайам, но тогда это было невозможно. Время тогда еще не пришло, хотя совет был правильный. Саша была у него в долгу и теперь этот долг отдала. Но когда он требовал от Саши защитить их отношения, она этого не сделала, сочла, что еще слишком рано. А сейчас, увы, уже поздно. Поздно для нее и для Лайама. Но она все равно была рада, что высказала все дочери. Татьяне надо было это услышать. А ей надо было это сказать. Саша наконец отстояла свою любовь, Лайама в глазах дочери, и пусть это будет ему последний подарок.
Глава 18
За ночь снегопад прекратился и улицы успели расчистить. Утро выдалось ясное и морозное. Саша одевалась на вернисаж. Как всегда по таким случаям, требовалось что-то темное и строгое. Она выбрала маленькое коктейльное черное платье. Подобрала украшения. Все внимание должно было быть отдано картинам, а не ей.
Марси сообщила Лайаму, что приехать надо к половине шестого, чтобы ответить на вопросы, поговорить с критиками. И еще один популярный журнал хотел сделать фотографии Лайама и его работ. Приглашения были разосланы на шесть.