Невозможно удержаться

Орлан Нари

Воин уже был без доспехов, оставшись лишь в простой одежде, которая серебрилась от его кожи. Он присел рядом на диван.

— Здесь настоящее все настолько, насколько могло бы быть в реальности. Даже больше. Оно может быть еще более настоящим. Но ты, я думаю, пока будешь не готова увидеть кое-что более внушительное.

Я понимала, что сплю. Наверное, впервые в жизни. Всегда, находясь во сне, я жила в нем так же, как и в реальности. И лишь потом, просыпаясь, понимала, что вернулась из сна.

А сейчас, поражаясь происходящему,

я не могла вымолвить и слова. Лишь рискнула протянуть к нему руку и коснуться пальцем бесподобной кожи. Она оказалась на ощупь как шифон, окутанный серебристой пудрой.

Когда я отдернула руку, на пальце остались микрочастицы серебра.

— Это… — произнесла я, растирая между пальцев остатки пудры, заодно пытаясь угомонить ураган мыслей и собрать слова в вопрос. — Это твоя сущность?

— Нет. Это мой фантом, маска. Я его надеваю, когда отправляюсь к кому-то в сон. Чтобы меня не узнали. Шлем я только перед тобой снял. Я родился человеком, от обычных людей. А потом…

Он замолк на какое-то время. Его безупречное лицо не выражало эмоций, но голос, я слышала, дрогнул.

— Потом одной ночью дар выбрал меня, покинув предыдущего носителя.

— Дар?

— Да. Он дал мне невероятные способности, из которых ты видела лишь изменение воспоминаний, слышала от друга о моей силе и сейчас наблюдаешь, как я рисую тебе сон. Но это далеко не все. Ты готова услышать больше?

Я медленно закивала головой. Он поднялся. Перед ним откуда-то появилась доска, просто повисла в воздухе. А его рука сжала указку. Слава прокашлялся и заговорил:

— Значит так. Дар состоит из трех основных способностей: Сценариста, Постановщика и Режиссера.

На доске появились эти три слова, а вокруг них нарисовались кружки.

— Сценарист — изменение воспоминаний, — указал Слава на первое слово. — Это власть над прошлым. Так же вместе с этим в физическом плане: я не могу заболеть, раны быстрее заживают.

— Ты бессмертен?

Под словом “Сценарист” появлялись дополнительные пункты, но после моего вопроса все остановилось.

— Отнюдь не бессмертен. Дар до сорока лет отдает, а после — забирает. Говорят, высасывает за короткий промежуток времени все соки из организма, как бы готовясь перейти другому человеку. Через каких-то десять лет мне придется покинуть этот мир. Да и детей я иметь не могу — это еще один минус.

— Но разве ты не можешь потом избавиться от дара?

— Нет.

Меня пробила дрожь. Я подняла голову к потолку, стараясь сдержать слезы.

— Тома, что такое?

Он опустился рядом, осторожно приобнял, боясь измазать серебром.

— Ничего, отстирается, — улыбнулась я сквозь подступившие слезы.

— Ты в порядке? Хорошо себя чувствуешь?

— Да, в порядке, — солгала я.

— Тогда я продолжу? Если тебе вдруг покажется, что голова разрывается от новой информации — скажи мне. Хорошо?

В ответ я молча кивнула. Было страшно услышать больше. Почему я раньше

не подумала о том, что мое отношение к нему может измениться после правды? Он был прав — лучше самой придумать ответ. Ведь мне в голову никогда бы не пришло подобное…

Не заметив моего состояния, он продолжил:

— Постановщик — изменение сна, — указал он на второе слово. — Это власть над настоящим. Я могу к любому человеку прийти вот так, как к тебе, и творить во сне все, до чего разгуляется моя фантазия. Правда, мне обязательно нужно знать, где человек спит, если он не рядом, как ты сейчас.

А вдруг это просто сон. Бредовый сон. Бред подсознания. Я схватила красную подушку и стала ее мять. Господи, она настоящая. Я разорвала наволочку — и вверх взметнулся вихрь белых перьев. Я словила в руку несколько штук и стала пристально рассматривать их. Они были одинаковыми. Идентичными. Такого не бывает в реальности… Двух одинаковых перьев, так же как и снежинок.

— Не верю, — поднялась я, сбрасывая с себя разорванную подушку. — Докажи, докажи… — подошла ближе к нему. — Докажи, черт возьми, что ты… ты…

Его безэмоциональное лицо меня злило. Я взялась за его плечо, сжала так сильно, как могла. Ему должно быть больно, но, видимо, нет. Я отошла обратно.

— Кажется, схожу с ума… Прости…

— Может, на сегодня хватит? В следующую ночь расскажу остальное?

— Нет. Давай сейчас. Буду держать себя в руках.

Я больше не присаживалась на диван, осталась стоять в нескольких метрах от доски.

— На чем я остановился…

— Таких, как ты, много?

— Достаточно. Но я не знаю, сколько именно. Никто не знает. Но количество измеряется тысячами.

— Тысячами?!

— Как ты заметила, мы ведем скрытый образ жизни. И не пользуемся даром при каждой возможности.

Зря я не присела — ноги подкашивались. Но я пообещала себе выстоять до конца.

— Говори дальше, прости, что перебила.

— Режиссер — изменение пути, — указал он на третье слово. — Это власть над будущим.

— Над будущим? Что это значит?

В голове в разных точках одновременно вспыхнула боль. Я обхватила голову руками, сцепив зубы.

Чужие руки прикоснулись ко мне, я их отбросила. На мне остались следы серебра, которые я сразу попыталась оттереть.

— Твой разум сопротивляется. Твой здравый рассудок не принимает этих фактов. Это нормально.

— Чушь… Не может такого быть… Докажи… Прошу…

Голову опоясали цепи боли. Я вертела головой, пыталась сбросить их. Я пыталась снять их с себя, но только вырывала волосы. До того мига, как утратила контроль над собой. Хотела пошевелить рукой, но не могла. Моя голова сама поднялась, глаза уставились на лицо серебристого цвета.

— Сейчас я тебе скажу то, что поможет поверить в реальность этого сна. Во мне есть одно явное отличие от других людей. Но его видят лишь те, кто может допустить возможность его существования.