Невозвращенцы
Шрифт:
— Твою же… — Анчар выдал длинную замысловатую фразу, сочности которой искренне позавидовал бы боцман с китобойного судна. Переведя дух, он не остановился, а выстрелил дополнительной порцией ненормативной лексики, не менее красочной как по форме, так и по содержанию. Станислав выслушал сольное выступление генерала, опустив голову.
— Вот теперь тебе точно кранты, — примерно минуты через две уже вполне благопристойно подвел итог Анчар. — И мне тоже неприятности…
— Что же теперь делать? — потерянно спросил Гордеев.
— Что делать, что делать? Пока не знаю, — покачал головой Анчар и,
— Спасибо, Дмитрий Васильевич, — тихо произнес Станислав.
— Не меня благодари, — неожиданно резко бросил Анчар, заставляя додумать сказанное, и исподлобья остро глянул на Гордеева. — И последнее… Анна — вполне взрослая и разумная женщина и имеет право на личную жизнь, на увлечения. Ты, надеюсь, понял, что я имею в виду. Только увлечения приходят и уходят, а жизнь идет своим чередом и вносит коррективы в наши мысли и чувства. В сложившейся ситуации я не вижу оснований для продолжения ваших… — Дмитрий Васильевич замешкался, подыскивая нужное слово, — вашего общения. С этого дня вы с Анной не должны видеться. Это мое последнее слово. Тебе, капитан, все понятно?
Стасу пока было понятно, что папа Анчар в курсе того, что произошло между его дочерью и им этой ночью. А вот остальное требовалось уточнить.
— Анна в курсе того, что вы сейчас мне сказали? И она согласна с тем, что наше… общение следует прекратить?
— Да, — коротко и властно сказал, как отрезал, Анчар.
— Значит, так тому и быть, — глухо произнес Станислав. — Что мне делать дальше?
— На сборы десять минут. Белявский организует эвакуацию тебя в безопасное место. Пока окончательно не разберемся с инцидентом в ночном клубе, не узнаем, кто за ним стоит и какие цели преследуются, придется тебе посидеть взаперти.
— Преступника изолируют от общества, — иронически констатировал Гордеев.
— Относительно изолируют, — уточнил Дмитрий Васильевич. — Общение организуем с себе подобными и скучать не дадим. Такими, как ты, не разбрасываются. Не хвалю, просто имею на тебя виды. К тому же я обещал, что, если ты не справишься с обязанностями телохранителя, подыщем другую работу.
— Я что, завалил службу? — вопросительно глянул на Анчара Станислав.
— Ты в целом справился, но вмешались посторонние силы, не будем возвращаться к уже сказанному, — обрезал Дмитрий Васильевич. — Собирай вещи и поступай в распоряжение Белявского, я дам ему соответствующие указания. Шагай в приемную и позови ко мне Евгения Серафимовича.
Гордеев молча кивнул и вышел в приемную. Белявский, сидевший за столом на месте референта, вскинул на него глаза.
— Ну что? — тревожно спросил он. — Какое решение приняли?
— Зайдите к Дмитрию Васильевичу, он вам все объяснит, — сказал Стас. — Мне дали десять минут на сборы.
Похоже, Белявского его слова не удивили. Гору даже показалось, что во взгляде Евгения Серафимовича мелькнули искорки — не торжества, но удовлетворения. А возможно, ему это просто показалось.
— Жди меня здесь, — бросил Станиславу Белявский и скрылся за дверью кабинета.
Несколько минут, которые Стас провел в ожидании Беса, оказались достаточными, чтобы окончательно осмыслить произошедшее. А еще принять решение. Гордеев не был уверен, правильно ли поступает, однако его положение было критическим и иного выхода не было.
Мотивация слов и действий Анчара по отношению к Станиславу была убедительной, однако кое-какие сомнения у бывшего капитана оставались. С одной стороны, Дмитрий Васильевич не хотел лишиться ценного, по его словам, кадра, с другой — хотел разобраться в подоплеке сшитого на Гордеева дела. Политические соперники генерала? Возможный вариант, но уж какой-то чересчур тонкий подход. Очернить думского деятеля через телохранителя своей дочери? Мелковато смотрится. Возможно, Станислав чего-то не понимает, но червячок сомнения по поводу того, что его использовали как фигуранта политической интриги, где-то внутри свербит.
А если все же подставу устроил этот отморозок Семенец? А почему бы и нет?! Захотел Сева проучить неучтивого холуя, ан не сумел, ускользнул тот из рук. По горячим следам вышли на охранника Андрея, как бишь его — Карпухина, не успел парень слинять, и взбешенный Сева своим горячечным умом придумал, как достать Гордеева, повесив на него убийство. А могли просто Андрюху в порыве гнева забить, а потом, чтобы с себя подозрения снять, решили Станислава подставить. Паре проверенных девиц-стриптизерш и секьюрити за ложное свидетельство, не скупясь, отстегнули «зеленых» — и дело сшито. Попробуй теперь докажи, что Гордеев не убийца.
А тут еще огнетушитель с его отпечатками пальцев! Стоп! А кто, кроме Андрея, видел, что Станислав держал в руках баллон?
Вопрос, конечно, интересный. Допустим, что тот секьюрити, которого охранник клуба «приласкал» огнетушителем, мог со злости ответить тем же и пуще, так, что Андрюха дух испустил. Но если на огнетушителе высветятся отпечатки пальцев Гордеева, значит…
Что это значило, Станислав додумывал по ходу сборов и эвакуации, как назвал его бегство из своих владений Анчар.
Еще в приемной у Гора забрали мобильник. Правда, перед этим по просьбе Стаса Белявский в своем присутствии позволил ему сделать звонок сестре. Гордеев, не вдаваясь в подробности, сообщил Лизе, что с ним все в порядке, что некоторое время связи с ним не будет и чтобы она не верила дурным вестям о брате.
Два охранника сопроводили Станислава в его комнату во флигеле. Под их присмотром он быстро покидал в дорожную сумку свой нехитрый скарб. На прощание Гордеев осмотрел свое уже бывшее жилище и обнаружил, что забыл фотографию, висевшую над диваном. На фото были запечатлены он сам, Мишель Игнатов и Венька Аскольдов — в камуфляже, брониках и с «АКСУ» на фоне далеких заснеженных горных вершин.
Гор снял рамку со стены и вытащил фотографию. Хотел засунуть в бумажник вместе с документами, но она туда не влезла. Станислав уложил фото в боковой карман сумки. А тут бумажник не захотел застегиваться. Гордеев достал из сумки уже уложенный на дно золингеновский тесак и, расправив ремешок, пару раз ударил обухом по кнопке. Бумажник застегнулся.
— Хватит возиться, — поторопил его один из охранников. — Машина ждет.
— Я готов, — с чистой совестью сообщил Гордеев. — Погнали…
Вот сейчас он действительно был готов ехать куда угодно и за чем угодно.