Невыдуманные приключения Свена Хедина
Шрифт:
Для поездок в Дуньхуан примерно в четырехстах километрах на восток он использовал лошадей и волов. Судя по письменам, сообщение с Дуньхуаном было постоянным. Об этом свидетельствовали многочисленные записи о расходах на корм для животных.
Химли выдвинул теорию о том, что дом, где были найдены письменные документы и надписи на деревянных дощечках, вероятно, был зернохранилищем. Причем зерно можно было класть туда под залог, с тем чтобы выкупить потом.
Находка Лулана стала эпохальным событием в исследованиях Великого шелкового пути. Город пришел в упадок из-за того, что иссякла река Конче-дарья, а следом за ней высохло озеро Лобнор. Это дало Хедину новое надежное доказательство того, что озеро Лобнор с интервалом в
Лондон,
19 июня 1904 года
Хедину курили фимиам. Вышла из печати его новая книга «Азия — десять тысяч километров неизвестных дорог», двухтомник в тысячу четыреста страниц. Британским рецензентам особо приглянулась дерзкая попытка Хедина проникнуть, переодевшись монголом, в Лхасу; они были в восторге от его открытия Лулана и описания высохшего озера Лобнор.
«Эту книгу интересно читать с первой и до самой последней страницы. Книга переполнена событиями и приключениями» («Морнинг пост»). «Книга доставит большое удовольствие всем любителям приключений и читателям, интересующимся наукой» («Дейли экспресс»). «Примечательная книга об очень примечательном путешествии» («Таймс»). «Эти путевые записки надолго станут образцом книг о путешествиях» («Стандарт»). «Книгу будут читать с большим интересом. Доктор Хедин выполнил свою задачу очень основательно, с полным успехом» («Бирмингемская газета»). «Выдающийся шведский путешественник и исследователь доктор Свен Хедин станет еще более знаменит, чем прежде, благодаря книге о своем последнем путешествии» («Глоб»). «Его новую книгу читаешь с неослабевающим интересом» («Дейли телеграф»).
Выход книги совпал со вступлением Британского экспедиционного корпуса в Тибет. Несколько месяцев спустя, 19 июня 1904 года, Свен Хедин осудил это вторжение в статье, опубликованной в немецком еженедельнике «Ди Вох».
В июне 1903 года лорд Керзон направил дипломатическую делегацию в деревушку на границе между Индией и Тибетом. Делегацию сопровождало пятьсот солдат. Целью британской дипломатической миссии было заключение договора о ненападении и торгового соглашения с представителями Китая и Тибета. Тибет тогда формально подчинялся Китаю. Британскую делегацию возглавлял старый знакомец Хедина Фрэнсис Юнгусбэнд, дослужившийся до звания полковника.
Юнгусбэнд ждал на границе до ноября — никто из китайцев или тибетцев так и не появился. Делегация была отозвана. Тогда Керзон, боясь, что в регионе появятся русские войска, решил послать в Лхасу внушительный отряд британских войск, чтобы вынудить далай-ламу сесть за стол переговоров с англичанами. Правительство в Лондоне одобрило это предприятие.
На этот раз под командованием Юнгусбэнда было 3000 солдат и 6000 шерпов в качестве носильщиков и обслуживающего персонала. Юнгусбэнду эта кампания сулила возможность стать первым европейцем в Лхасе за полвека. Как и Хедин, он давно там мечтал побывать. Пятнадцатью годами ранее он планировал пробраться в священный город, переодевшись паломником, но потом счел эту затею слишком рискованной. Сейчас у Юнгусбэнда был прямой приказ вице-короля. В этот раз путь в Лхасу открывала не хитрость, а сила.
Отряд провел зиму в приграничном районе между Индией и Тибетом и выступил в марте 1904 года. 31 марта британцы встретили сопротивление. Проход через перевал перекрывало около трех тысяч тибетцев, вооруженных мушкетами. То, что произошло дальше, можно характеризовать одним словом-»бойня». Семьсот тибетцев было убито, сто пятьдесят ранено. Потери британской стороны составили одного убитого и несколько раненых.
Следующая стычка обошлась тибетцам в двести жизней. Потери английских войск не стоили упоминания.
В начале августа 1904 года Юнгусбэнд с триумфом вошел в Лхасу, перебив по дороге две тысячи тибетцев. Британцам это удовольствие
На подходах к Лхасе отряд Юнгусбэнда встретил китайский губернатор со своей личной гвардией и сопроводил в город. Там не было ни малейших признаков ни русских, ни далай-ламы. Заменявшие его монахи были вынуждены согласиться на британские предложения. В конце сентября британцы оставили город.
Когда Хедин прочитал сообщение английского военного корреспондента об успешном наступлении британцев и потерях среди аборигенов, он был возмущен. Свен полностью стоял на стороне тибетцев. Он иронизировал по поводу утверждений британцев относительно планов России атаковать Индию через Тибет. Хедин напомнил, что ближайший русский пограничный пост находится в тысяче семистах километрах от Лхасы.
«Страхи насчет тайных планов России относительно Тибета-чудовищная химера, — писал Свен. — Оккупация русскими Тибета совершенно невозможна. Тем, кто сомневается, советую прочитать второй том моей последней книги. Из тридцати девяти верблюдов я потерял тридцать. Лишь одна лошадь из сорока пяти вернулась едва живой. Трое моих людей [19] умерли от горной болезни. Ни одна армия в мире не сможет завоевать Тибет с севера… Английская военная кампания на Тибете-это новый пример беззастенчивой наглости империализма, характерной для большой политики нашего времени, делающей положение малых стран неуверенным и зыбким».
19
19 Хедин не оговорился: во время первой экспедиции от горной болезни умер один туркестанец, а второй — двое.
Но была одна проблема. Оба архитектора «нового примера беззастенчивой наглости империализма», Керзон и Юнгусбэнд, были друзьями Хедина. Английское и американское издания книги Свена вышли с посвящением Керзону. Хедин без труда решил эту этическую проблему, отделив личность человека от его работы. Он самым лестным образом отозвался о Керзоне и Юнгусбэнде. Но, не скрывая горечи и разочарования, написал: «Было бы в тысячу раз почетнее пробраться в Лхасу, переодевшись паломником, а не вламываться в священный город во главе целой армии, осквернившей свой путь кровью мирных тибетцев».
Хедин загодя известил Керзона о своей статье и отправил ему рукопись. Если Свен опасался резко негативной реакции Керзона, то напрасно. «Замечательнейший д-р Хедин, Вы, разумеется, имеете полное право высказать Вашу точку зрения на события в Тибете, и я разделяю Ваши благородные чувства к этому несчастному народу», — написал Керзон в ответ и далее вновь пустился в рассуждения, что военный поход Юнгусбэнда был вынужденной мерой, дабы помешать русскому вторжению.
В Англии, где в то время еще была свежа память о недавно закончившейся непопулярной англо-бурской войне, статья Хедина привлекла всеобщее внимание. Мнения, разумеется, разделились. Проправительственные журналисты и политики называли его русским агентом, в то время как оппозиция использовала авторитет имени Свена Хедина для критики правящего кабинета.
В Швеции, без малого пятьсот лет страдающей русофобией, реакция была единодушно негативной. Газеты окрестили Хедина «русофилом».
У Свена было много русских друзей, он любил русский народ, царь оказывал поддержку его экспедициям. Но именно с Россией воевал один из любимцев Хедина, Карл XII. Россия была историческим врагом Швеции, и в выборе между двумя империями Свен Хедин не колебался ни секунды. Но он не был параноиком-русофобом.
В этой связи уместно вспомнить историю с точильщиками. В то время в Швеции было довольно много русских точильщиков и пильщиков. Они приезжали сюда из Новгородской губернии. Нашлась умная шведская голова, заподозрившая, что они на самом деле шпионы.