Невыносимый Дар
Шрифт:
— Нет.
— Что такое единение? — Тут же интересуюсь я. — Почему я про это никогда в жизни не слышал?
— Потому что тебе это не надо, — сухо замечает бабушка. — И точка. Это опасно и почти нереализуемо, никакого потенциала не хватит. Удачных примеров практически нет.
— Он может пользоваться своей силой и силой близнеца… — замечает шэх. — Он и так это делает. И даже умеет создавать запас. Это даже не в два раза больше, чем у обычного мага…
— Нет.
— Может быть, мне кто-то объяснит? — возмущаюсь я и присаживаюсь на полу, переводя взгляд с одной на другого. Почему, демоны забери, все знают о каком-то решении проблемы,
Бабушка вздыхает и унижающие смотрит на шэха, но тот бесстрастен и взгляд выдерживает, не дрогнув.
— Хорошо. — Она вздыхает и оборачивается ко мне. — Единение — это ритуал, позволяющий поглотить экзоскелет.
— Поглотить? — уточняю я, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.
— Он уходит под кожу, врастает внутри тебя в мышцы и сухожилия, становясь частью тела, — продолжает за бабушку шэх. — Проблема в том, что ты сам силой мысли должен загнать спицы внутрь, это адски больно. Для этого нужна магия, которая поможет не отступить, ускорить процесс и поглощения и заживления.
— Наплевать, — горячо отзываюсь я. — Поглощение не поможет избавиться от экзоскелета, но сможет сделать его незаметным, и мешать он мне не будет. А боль? Боль я и так испытываю постоянно.
— Ты не понимаешь. — Бабушка качает головой. — Мышцы рвутся, кости ломаются. Такие повреждения надо сращивать сразу, когда ритуал запущен. Ты или сможешь вылечить себя сам, не будучи целителем, или погибнешь. Нельзя остановить или переиграть, не получится отложить. Второй попытки не будет. Ритуал требует колоссального количества магии. Тебе никто не скажет, сколько ее потребуется. Никто, Дар. Считаешь, я не думала об этом? Думала, но риск значительно превышает вероятность успешного исхода. Тебе может не хватить, даже вашего с Китом объединенного ресурса. И тогда…
— Смерть? — Я хмыкаю. — Ты так часто меня ей пугаешь.
— Может, не смерть, — нехотя признается шэх, — а условно живая куча плоти вперемешку со спицами и костями. Не хватит сил довести до конца — погибнешь. Я понимаю твою бабушку, но потенциал у тебя есть. Я бы взялся тебя готовить, при условии безоговорочного подчинения.
— Я против, — упрямо заявляет бабушка.
— Это моя жизнь, — огрызаюсь я.
— Безусловно, но я лучше вижу со стороны, чем это чревато. Ты молодой, горячий и слишком спешишь.
— Подготовьте меня, — прошу я шэха, но он смотрит на бабушку. Она устало кивает.
— Надеюсь, мы не пожалеем. Дар, я могу дать добро только в том случае, если ты будешь слушаться. Никакой самодеятельности, никакой надежды, что это можно сделать быстро. Долго, сложно, больно. Поспешишь, последствия могут быть не только для тебя.
— А для кого?
— Кит. А вы связаны. Если будешь погибать, как ты думаешь, сможешь остановиться и не тянуть силу из брата?
Молчу. Не знаю. Наша связь слишком уникальна. Я сам не понимаю толком, как она работает.
— Он может лишиться магии, — говорит бабушка, видимо, поняв ход моих мыслей. — Ритуал очень сложный. Неизвестно, как отразится на каждом из вас.
— Не говорите ничего Киту, — прошу я. Вижу недоумение и поясняю. — Я хочу изучить границы своего дара, сделать максимум, и только потом попрошу его помощи. Может…
— Боишься, что не получится?
— Боюсь. Не хочу давать надежду. А вдруг получится справиться самому? Не хочу, чтобы брат чувствовал себя обязанным помогать мне своей силой.
— Разумно, — соглашается шэх.
— Один он не вытянет.
—
Глава 5
Каро
Выдыхаю, когда понимаю, что шэх за мной не идет. Отлично. Неужели я, наконец, останусь одна? Хотя бы на несколько часов. Я устала и эмоционально, и физически. Скидываю обувь и прохожу в зал, где падаю на диван, притянув подушку к животу. Закрываю глаза и откидываюсь на спинку. Хорошо. Иногда нужно очень мало для того, чтобы почувствовать себя счастливой.
Состояние такое, что даже моргать тяжело. Кажется, уснешь в тот же миг, как перестанешь шевелиться. Но я не умею спать сидя, а лечь нет сил. Поэтому просто сижу какое-то время и слушаю тишину. Знаю, что вокруг меня сгущается темнота, но встать, включить свет, поискать в холодильнике еду, сходить в душ и идти спать — все это очень напряжно, поэтому я просто не шевелюсь. В голове приятная пустота, вокруг меня никого и уютная безопасность дома шэха. Это ощущение родом откуда-то из детства.
Заставляет меня подняться осознание, что если я этого не сделаю, то усну прямо тут, и меня обнаружит шэх, когда вернется. Разбудит и продолжит неприятный разговор. А еще если спать сидя, то разболится шея, спина и прочие части тела, которым неудобно. Но неприятный разговор страшит сильнее. Говорить с кем бы то ни было сегодня в мои планы не входит. В мои планы входит спать. Ну и душ. Без душа после тренировки совсем уж грустно.
Со стоном откидываю подушку и поднимаюсь. Не зажигая свет, захожу по лестнице на второй этаж и, прежде чем идти в душ, заглядываю в «свою» комнату за полотенцем и домашней одеждой. Щелкнув пальцами, включаю освещение и замираю. На заправленной кровати, которую я совершенно точно за собой не убирала, и шэх этим не стал бы заморачиваться, сидит кукла. Та самая, которую выкинул Дар. «Если выкинул», — проносится у меня в голове. Но парня подозревать не получается. Дар не тот человек, который мог мне вредить. Не в его стиле. Слишком прямой, резкий. Месть за спиной… нет, это на него не похоже. А кто тогда? Кто мог вытащить куклу из мусорки? Мать?
Наверное, думать так неправильно. Но эта версия в моей голове имеет право на существование. Мать была помешана на маньяке. Она выбрала его, а не меня. Она оставалась с ним, даже зная, что он сделал, поэтому — да. Она могла вытащить куклу. Но вытащить, привезти сюда, пробраться в дом шэха и оставить ее у меня на кровати? Слишком сложная схема. Мама всегда была ведома и инфантильна. Даже если она это и провернула, должен был быть тот, кто ее направил.
Пячусь к выходу и, оказавшись в коридоре, захлопываю дверь. С удивлением замечаю, что меня больше не трясет. То ли я слишком устала, то ли адаптируюсь к фокусам маньяка. Но трогать куклу руками, спать в комнате, где она сидит, и даже трогать что-то из этой комнаты — для меня слишком, поэтому без зазрения совести толкаю соседнюю дверь. Нахожу чистое полотенце, беру майку, которая еще сохранила запах Дара и на автомате иду в душ. Предчувствие меня не обмануло. Викс ни в чем не виноват, и получается… ему кто-то помог уйти из жизни, ведь если парень ничего не делал, почему покончил собой? К счастью, усталость не дает думать и пытаться понять мотивы Викса, который тоже, выходит, пострадал из-за меня. Об этом размышлять мучительно.