Невыносимый
Шрифт:
Я в очередной раз поражаюсь уровню его развития, попутно размышляя о том, что при должном упорстве такой потенциал можно развить куда больше и сильнее.
– В тихом омуте черти водятся, – усмехаюсь на такое его заявление уже вслух. – Десять лет, – предупреждаю его, заодно напоминая. – И ни днем раньше.
– А потом можно будет?
На этот раз сдержать смех мне не удается.
– Можно, – сообщаю честно. – После того, как научишься использовать одну штуковину при этом.
– Какую?
– А вот
Что за дебильный костюм?
Сразу видно, баба выбирала…
Родила бы себе дочь что ли тогда.
И…
Бл*дь, откуда такие мысли вообще берутся?
Ну, нах*р…
– Опять десять лет, – ворчит мальчишка, но тему не продолжает, переключается на другое. – А ты тоже с нами будешь через десять лет?
Вопрос ввинчивается в мой разум, подобно раскаленному пруту. Я не должен отвечать на этот вопрос. Даже для самого себя. До того момента, пока не открою заветный конверт.
– А ты бы как хотел? – интересуюсь встречно, опускаясь перед ребенком на корточки.
– Не знаю, – отвечает тот бесхитростно. – А ты на маме женишься?
– Сдается мне, твоя мать будет в ужасе от этой идеи, – отзываюсь искренне.
Но Макс уже хватается за нее. Ко всему прочему к нам подходит та, о ком идет речь. Ей и задает новый вопрос.
– Мам, а ты женишься на Игнате?
Девушка от такого заявления резко сбавляет шаг, а после и вовсе на месте замирает. Смотрит попеременно на нас обоих и явно пытается понять, насколько серьезно мальчишка спрашивает о таком. В голубых глазах при этом действительно отражается ужас.
– Нет, – говорит торопливо. – Женятся только мальчики, – сглаживает для сына свой поспешный ответ.
– Женщины – выходят замуж, – услужливо подсказываю я ребенку.
– А замуж выходить будешь? – тут же летит в сторону матери новый вопрос.
– Да пока вроде не за кого, – разводит она руками. – А с чего вдруг столько интереса к этому? – уточняет. – Не ты ли говорил, что ты единственный мужчина в моей жизни, и лучше тебя не найти?
Мальчик с ответом так сразу не находится. Думает.
Снова усмехаюсь. И прихожу ему на помощь.
– Понимаешь, Макс, – встреваю в разговор, перетягивая на себя его внимание. – Это маловероятно по той причине, что есть одна проблема. Твоя мама – она совсем не как Лера. Много болтает. И не желает играть со мной в те игры, в какие я хочу. Сам понимаешь, зачем мне так страдать?
– Значит, ты просишь неправильно. Или предлагаешь какие-то не такие игры, – хмурится ребенок. – Со мной мама во все-все играет.
– Это потому, что ты ее сын, и она тебя сильно любит. Другие вот девчонки, к примеру, помимо Леры, с тобой во все игры не играют, – отпускаю закономерным комментарием.
– А они, кроме своих кукол, ни с кем ни во что больше не играют.
– Вот и я о том же. Девчонки, порой – сплошное разочарование, – поддакиваю на свой лад и выпрямляюсь.
Хватит уже. Пора ехать.
– Ясно. Братика у меня не будет, – грустно вздыхает Макс.
– У тебя Лаки вместо братика, – усмехается Туманова, открывая дверцу автомобиля.
И второй раз за последние минуты замирает. Глядя на детское автокресло. Его еще в районе обеда привезли и установили.
– Это намек на то, что рядом с сыном я сегодня не сижу? – уточняет у меня, хоть и не глядит в мою сторону.
Не отвечаю. Оставляю выбор за ней. На сегодня он у нее будет последним, в конце концов. Обхожу машину, сажусь за руль.
– Почему не сидишь? – интересуется ребенок, которого девушка ловко усаживает в детское кресло, а затем пристегивает. – А где сидишь?
– Да это я так, не обращай внимания, – не поясняет она, выбирая общество сына.
Никак не комментирую. Да и вскоре появляется другая забота. Стоит выехать на дорогу, а затем проехать несколько кварталов, как замечаю другую машину, следующую за нами. Мутную. Чужую.
Закономерно напрягаюсь…
В итоге проезжаю мимо медицинского центра, до которого не так уж и далеко. Наворачиваю несколько бесцельных кругов, пока жду отклика на свое отправленное сообщение. И только после того, как ко мне присоединяется часть из сопровождения, а другая – тачку прижимает к обочине, возвращаюсь на прежний маршрут.
Как оказывается впоследствии, менты…
Ребят моих приняли.
Пусть и ненадолго…
Плюс в карму сидящей позади меня это не добавляет. Зато перебор в мою чашу терпения – очень даже. И заставляет сомневаться в прежде принятых решениях.
На х*р мне с ней связываться?
Чтоб сдала, при первой же возможности?
В памяти всплывает вчерашний инцидент с псами.
Как она попросила распугать свору…
Руль под моими пальцами скрипит едва ли тише, чем сжатые зубы.
Сука…
Самое смешное, будь девчонка просто подставой, избавился бы, как прознал, и не вспомнил даже. А так… На тебе, Орлов. Дочь прокурора. Потом не ной. Изначально знаешь, что берешь.
И как быть?
Паршивый вопрос.
И сомневаться я не люблю.
Выводит из равновесия…
А когда я его теряю, потом кто-нибудь умирает.
– Выходите, – командую, вопреки всем мыслям, едва паркуюсь перед зданием медицинского центра.
Сам выбираюсь из машины первым. Пока девчонка возится с ремнями безопасности и помогает мальчишке вылезти, тупо пялюсь в мутное темное небо, пытаясь вернуть себе спокойствие. Подоспевшие следом автомобили просто останавливаются рядом. Туманова бросает на них мимолетный взгляд и возвращает внимание ко мне. Ребенка она держит на руках.