Нейтрально-враждебный
Шрифт:
— Госпожа верховная кухарка, — робко позвал ее стражник.
— Сейчас, — бросила ему Грыжа, делая новый замах.
Чуть живой мойщик посуды валялся у нее ног в луже собственной крови. Признаков жизни он почти не подавал. Грыжа ухнула, и обрушила на его тело свой убойный фартук. Раздался жуткий хруст ломающихся костей, тело жертвы содрогнулось в предсмертных конвульсиях и замерло навеки.
— Уберите мусор с кухни! — строго приказала Грыжа прочим работникам, которые наблюдали за расправой с почтительного расстояния и были едва живы от ужаса. Получив приказ, одни тут же схватили тело и потащили наружу, а другие бросились стирать кровь с пола.
Покончив с экзекуцией, Грыжа надела на себя свой сокрушительный фартук и повернулась к прибывшему стражнику.
— Ну, чего тебе, пельмешек? — спросила она резко. — Хозяин желает второй ужин?
Стражник с ужасом уставился на окровавленный фартук кухарки и временно лишился дара речи.
— Язык проглотил? — рявкнула Грыжа. — Если ты им не пользуешься, так я его живо отрежу, обжарю с лучком, и съем.
Невольно попятившись от кошмарной поварихи, стражник, запинаясь, кое-как передал приказ лорда Мортуса.
Известие о том, что ей придется отправиться в поход и какое-то время жить вдали от любимой кухни, несколько опечалило Грыжу. Она тут же устроила своим подчиненным взбучку, отлупив их фартуком до полусмерти и строго-настрого наказав им работать усердно вплоть до ее возвращения. Затем она ушла в свой личный кабинет, вычистила от крови фартук, извлекла любимый разделочный нож, сделанный из обломка меча черного рыцаря, и принялась медленно водить клинком по точильному камню. Взгляд ее затуманился, сделавшись мечтательным. Даже вечно свирепое, искаженное злобой, лицо чуть подобрело. Клинок с тихим звоном скользил по камню, а Грыжа думала о том, не является ли предстоящее предприятие знаком того, что черные боги услыхали ее молитвы. Она ведь неоднократно просила их вновь свести ее с беглым гуляшом.
О, гуляш! Как долго она нацеливалась на него, и как жестоко страдала, когда этот вероломный сопляк сбежал из черного замка. У Грыжи уже все было готово — она решила приготовить Стасика по новому экспериментальному рецепту. Но негодный мальчишка обманул ее. Он исчез. И унес с собой все свое юное мясо.
— Гуляш, свидимся ли мы? — пробормотала Грыжа и ее губы тронула нежная улыбка, будто кошмарная женщина думала о своем возлюбленном. — Гуляш! Где ты гуляш? Вернись ко мне.
Нож скользил по камню, Грыжа Антрекотовна зловеще улыбалась в полумраке своего кабинета.
Надвигалась ночь.
Ночь эта выдалась беспокойной, и мало кому в черном замке удалось поспать хотя бы несколько часов. Твердыня гудела, как растревоженный улей. Шли приготовления к походу. Подбирались, подковывались и седлались кони. Проверялась амуниция. Точилось оружие. Колдуны осадили лабораторию алхимика и выгребли у того весь запас зелий. Трокус вытащил из сундука вороненые доспехи черного рыцаря, которые не носил уже несколько лет, облачился в них и расхаживал по двору, зычно раздавая приказы. Риана тоже не бездельничала — полночи она выбирала наиболее сексуальный походный наряд, а вторую половину красилась и причесывалась.
В девятом часу утра ворота черного замка распахнулись, и наружу выехал большой отряд всадников. Впереди, в своих вороненых латах, ехал лорд Мортус, сразу за ним двигались Трокус и Риана. Черные рыцари и колдуны следовали за ними. В арьергарде колонны пристроились немногочисленные слуги, в задачу которых входили обязанности по обустройству лагеря и приготовлению пищи. Среди них находилась и Грыжа Антрекотовна, которая ехала верхом на могучем кряжистом тяжеловозе. С собой она везла личный котел, набор кастрюль, и разделочную доску, сделанную из щита убитого ею паладина. Конечно же, фартук из кожи дракона и любимый разделочный нож верховной кухарки были при ней. Прочие слуги со страхом взирали на нее, Грыжа же демонстративно не удостаивала их взгляда. Все ее мысли были заняты беглым гуляшом.
Глава 47
Развалины древней крепости показались на горизонте за час до заката. До этого отряд, не жалея лошадей, мчался по нейтральной полосе, но теперь, когда искомый объект оказался в поле зрения, Ильнур приказал сбавить ход, а затем и вовсе остановиться.
Назвать эти руины крепостью не поворачивался язык. От былого оплота сил добра остались жалкие развалины, над которыми дерзко возвышалась чудом уцелевшая угловая башня. Защитные стены были разрушены, где наполовину, а где до самого основания. За ними маячили остатки крепостных строений.
Руины выглядели давно покинутыми, так, словно люди не посещали их веками. Но видимость могла оказаться обманчивой. Верховная волшебница королевства забила тревогу не на пустом месте. Кто-то проник в крепость, и попытался разрушить сдерживающие чары. Другой вопрос — по-прежнему ли этот злоумышленник находится внутри, или уже убрался подобру-поздорову?
По приказу Ильнура воины спешились. Он лично отобрал два десятка самых сильных и надежных бойцов, а остальных, в том числе и всех магов, оставил стеречь лошадей. Колька, разумеется, оказался в отряде Ильнура. Андис, естественно, тоже, хоть верховный паладин и пытался его не взять. Но мажор ничего и слушать не хотел. За время пути он успел распалить себя мыслями о грядущих подвигах, и теперь неудержимо рвался в бой, неважно с кем, за что и почему.
В своих роскошных доспехах Андис заметно выделялся на фоне прочих героев, что делало его первой мишенью для вражеских снайперов. Те ведь тоже были не дураки, и понимали — чем богаче доспех, тем более знатен его владелец. И убить его, соответственно, нужно в первую очередь. От этого и почет, и слава, и когда дойдет до дележа добычи, можно смело требовать повышенную долю.
— Будь осторожен, — тихо шепнула Лаура на ухо Кольке.
Тот улыбнулся.
— Не волнуйся, все будет отлично.
Но встревоженное выражение лица верховной волшебницы говорило о том, что она не уверена в этом. Ей бы хотелось оставить обожаемого Коленьку при себе, под своей защитой, где ему ничего не угрожало. Лауре невыносимо было видеть, как ее возлюбленный собирается пойти к этим руинам, где его может поджидать все, что угодно. Но не могла же она удержать его силой, повиснув на теле любимого. Ее Коленька — паладин. Святой воитель, поклявшийся посвятить свою жизнь борьбе со злом. И ей следует уважать его выбор. Вот только Лауре хотелось бы, чтобы Коленька посвятил свою жизнь ей. А что до борьбы со злом…. Да разве некому больше с ним бороться? Зла на свете много, а Коленька у нее один. И если с ним что-то случиться….