Нейтрально-враждебный
Шрифт:
— Да что тут думать-то? — вскочив со стула, выпалил Андис. — Нам отдали приказ. Так едем же! Если силы зла заняли крепость, мы отобьем ее.
— Сядь, прошу, — тихо произнес Ильнур. — Никто здесь не оспаривает приказов, но столица далеко, а враг близко. И это коварный враг. Подлость и вероломство его не знают пределов.
— О, я слышал! — воодушевленно закивал головой Андис. — Бездушный злодей Свиностас угрожает нашей любимой Ангдэзии.
Он мечтательно закатил глаза, и произнес с чувством:
— Как бы я хотел срубить голову этому грязному нечестивцу, и привезти ее в столицу на своем копье. Велика была бы слава героя, добывшего такой трофей.
— На голову Свиностаса можешь не нацеливаться, — довольно грубо посоветовал ему Колька. — Свиностас мой! У нас с ним давние счеты.
Андис без страха взглянул на молодого паладина, презрительно усмехнулся и бросил:
— Кто успел, тот и съел. Посмотрим, кому улыбнется удача на бранном поле. Но если мне выпадет шанс сразить Свиностаса, принесшего Ангдэзии столько горя, ничто не удержит мою руку.
— Как и мою, — быстро сказал Ильнур, пресекая разгорающуюся ссору. — Как и любого, кто уцелел в тот роковой день, когда Мортус и Свиностас залили кровью улицы Форинга. Все мы жаждем мести. И ты прав, Андис — кто успел, тот и съел. Многим бы хотелось лично расправиться со Свиностасом, но эта честь достанется лишь одному. Кому? — то ведомо только богам.
— Так не будем же мешкать! — вновь принялся рваться в бой Андис. — Мы можем выступить сегодня же.
Ильнур покосился в окно. До заката оставалось часа три, или около того, и верховный паладин мученически вздохнул. Может быть, Андиса и обучили хорошо владеть мечом, но война состояла далеко не из одних только битв. Точнее говоря, из битв она состояла в меньшей степени. Большей же частью это была скучная и рутинная хозяйственная деятельность. Где знать Андису, которого всю жизнь обхаживали слуги, какое это непростое дело — сбор войска в поход? Такие дела не делаются за пять минут. А если поторопишься, то в походе обязательно выяснится, что подготовка прошла отвратительно, нет того, этого, ничего не учтено и не просчитано. Похоже, учителя не объяснили Андису, что солдатам в похоже следует создать надлежащие условия жизни, а если заставить их спать на голой земле и питаться подножным кормом, то одна половина личного состава в первую неделю сляжет от болезней, а вторая дезертирует.
— Нет, сегодня уже поздно, — возразил Ильнур. — Я отдам приказ к приготовлению, но раньше завтрашнего полудня мы не выступим.
Он склонился над картой, что лежала на столе, и провел пальцем черту от Форинга до пустой области, где и располагалась та самая древняя крепость.
— Верхом мы успеем добраться до места засветло, — задумчиво произнес он.
— А как же пехота? — спросил Андис.
— Пехота останется в Форинге.
Все удивленно посмотрели на верховного паладина. И не без причины. Коней в Форинге было не так уж и много, основную силу города составляли пешие воины. Большинство героев тоже предпочитали странствовать на своих двоих.
— Разумно ли отправляться туда малым числом? — спросила Лаура. — Особенно с учетом того, что госпожа Элария запретила применять магию вблизи крепости.
— Вот-вот, — поддакнул Колька. — Мы ведь даже не знаем, что там происходит. Нас может поджидать ловушка.
— Именно этого я и опасаюсь, — с мрачным видом произнес Ильнур. — Но я боюсь не за себя и не за тех, кто отправится со мной. Не так уж и глупы злодеи, чтобы нападать в чистом поле на многочисленный конный отряд паладинов и магов. Особенно, когда имеется иная, более заманчивая цель.
— Какая? — спросил Андис.
Ильнур поднял на него взгляд и невесело усмехнулся.
— Форинг, — ответил он. — Если мы уведем из города все войско, его некому будет защитить. Вот чего я боюсь. Того, что это уловка злодеев. Они хотят выманить наши силы, а потом, воспользовавшись отсутствием защитников, повторно разорить и разграбить Форинг. Я не могу этого допустить. Одного раза с меня достаточно. Именно поэтому мы оставим большую часть героев здесь. Столько, сколько нужно, чтобы отбить возможный штурм.
Тут Ильнур попытался убить одной стрелой двух зайцев — и обезопасить город, и избавиться в предстоящем походе от навязанного ему мажора.
— Кстати, — произнес он, — кто-то должен остаться и руководить обороной города. Это важная миссия, я могу поручить ее лишь надежному человеку.
Тут он посмотрел на Андиса, и спросил у него:
— Что скажешь? Справишься ты с этим заданием?
Юный паладин удивленно округлил глаза.
— Что? — чуть не закричал он. — Хотите отправиться за подвигами, а меня оставить на хозяйстве? Нет, так не пойдет. Я прибыл в Форинг не для того, чтобы отлеживать бока. Я жажду битв и славы! Я еду с вами!
Выражение лица Ильнура стало кислее лимона. Мог ли он заставить мальчишку исполнить свой приказ? Теоретически — да. В иерархии ордена он стоял выше него. Но проверять теорию практикой не стоило. Иерархия ордена, это одно, а влияние семейки мажора на самого короля, дело иного рода.
— Хорошо, — сдался Ильнур. — Ты с нами.
Андис засиял, демонстрируя всем свою широкую белозубую улыбку.
— Тогда, может быть, ты, Лаура? — предложил Ильнур. — Там ведь, все равно, нельзя колдовать.
— Ну, уж нет! — решительно произнесла волшебница. — Я не отпущу вас одних на это дело.
Ильнур помрачнел еще больше. Он отлично знал, кого именно не хочет отпускать Лаура. Потерявшая голову чародейка не желала расставаться с Колькой даже на несколько дней. А Ильнур с удовольствием оставил бы ее в Форинге. Одно дело — любовные шашни в городе, другое — они же в боевом походе. На нейтральной полосе нужно думать головой, а не иным местом, иначе возникает высокая вероятность лишиться и того, и другого.
— Ладно, я найду, кого назначить главным на время моего отсутствия, — сдался Ильнур, который понял: в походе ему придется следить за жаждущим подвигов мажором и за парочкой влюбленных голубков.
Задачка вырисовывалась непростая, а ведь следовало еще и миссию выполнить — добраться до разрушенной крепости и выяснить, кто и зачем пытается выпустить на волю неведомое зло. Элария, в ходе сеанса связи, не сказала об этом зле ничего конкретного, но ее встревоженный вид был красноречивее любых слов. То, что таилось в подземельях старой твердыни, не должно обрести свободу, иначе грянет большая беда.