Незабываемые дни
Шрифт:
— Ну, не сердитесь! Вы, очевидно, хотите мне что-то сказать?
— А вот и хотела, но теперь не скажу, если уж вы напустили на себя такую важность.
— Я совсем не важничаю, — подделываясь под ее легкомысленный тон, сказал Заслонов. — Можете говорить.
— Я вот ее недавно видела!
— Кого это — ее?
— Будто и не знаете? Надю вашу.
— Она такая же моя, как и ваша.
— Рассказывайте! С неделю тому назад я встретила ее в городе. Неужели она не заходит к вам?
— Нет, не заходит.
— Ну и люди! Такая же, видно, гордая, как вы. Она ведь так любит вас, так любит! Это заметно было по всему, девчата говорили, что она очень по вас тосковала. Вы, случайно, не поссорились?
— Может, и поссорились.
— Жаль, жаль! Почему бы ей не заходить к вам? И вам было бы веселее, и нам всем тоже. Даже Кох заинтересовался Надей.
— Надей?
— Ну и Надей, конечно! А также и ее отцом. Это когда я рассказала, что ваша невеста — лесникова дочка, так он даже удивился и сказал: «О-о!» А потом и говорит, что неинтересно, пожалуй, такому видному инженеру водиться с какой-то дочкой лесника. Ну, понятно, он плохо знает наши нравы, вот ему и странно.
— Так, та-а-ак, Любка… — задумчиво произнес Заслонов, не зная, как отвязаться ему от этой гостьи, как закончить надоевший ему разговор. И вдруг он спросил:
— С чего это вы вздумали зайти ко мне? Может, послал кто?
— Я и сама собиралась несколько раз зайти, даже заходила, да все никак не застанешь.
— Ну?
— А тут еще Кох спросил меня про вас, как вы живете, у кого живете, хорошо ли живете, не нуждаетесь ли в чем-нибудь, есть ли у вас знакомые?
— Ну?
— Вот я и зашла к вам, потому что он сказал, что просто стыдно не проведывать своих знакомых.
— Ну, спасибо, спасибо, Любка, что не забываете меня. Да заодно поблагодарите уж и самого Коха за такое внимание ко мне.
— Нет, он просил меня не говорить, что советовал мне проведать вас.
— А что тут особенного? Я очень благодарен за такую заботу обо мне.
— О-о! Он очень внимательный человек, очень внимательный.
— Спасибо, еще раз спасибо!
Любка повертелась перед зеркалом. Игриво взглянула на Заслонова:
— Неужели вы меня не проводите домой? Теперь на улице можно и на хулигана нарваться.
— Ну, разве я осмелюсь пустить вас одну! Как бы только ваш уважаемый Ганс не приревновал.
— Нет… Он человек спокойный.
Заслонов шел с ней по улице, через силу заставляя себя вести веселый, легкомысленный разговор с этой никчемной, пустой девчонкой, которую он прежде всегда называл балаболкой. Она тараторила не умолкая, рассказывая о подругах, о каких-то парнях, о недавней вечеринке, и молола, молола всякую чушь, так что голова разболелась у Заслонова.
Около своего дома она постояла еще с минуту, задержала в своей ладони руку Заслонова, кокетливо сказала ему, прищурив глаза:
— Хоть бы ручку поцеловать решились!
Он отделался шуткой:
— Не люблю целовать на холоде, еще губы распухнут!
— Эх вы, а еще рыцарь называется! Не удивительно, что Надя к вам глаз не кажет. Ну, будьте здоровы!
— Приятных снов и хороших женихов… — в тон ей ответил Заслонов и торопливо пошел обратно. Остановился у хаты Чичина и, зайдя во двор, решительно постучал в окно.
— Вызываю по срочному делу в депо! — нарочито громко произнес он, а когда Чичин вышел из хаты, добавил вполголоса:
— Чтобы не побеспокоить любопытных, пройдем в депо, будто по делу.
Когда шли глухими проулками, он предложил Чичину:
— Надо срочно уведомить Канапельку, им, видно, серьезно заинтересовались в гестапо.
— А что такое?
Заслонов рассказал о визите Любки.
— О Канапельке, Константин Сергеевич, беспокоиться не надо. Все сделано, и человек сегодня в полной безопасности. Что вас еще интересует?
— Про паровозы слыхал?
— Слыхал. Два. Работа аккуратная. Даже неплохо, что это случилось немного далековато. Правда, не всегда догадаешься, где это произойдет, близко или далеко… Но, как видите, можно быть уверенным, что произойдет это обязательно.
— Почему это в первый раз случилось с вагонами, а не с паровозом?
— Да, видите ли, солдаты перехватили уголь, приготовленный для паровозов.
— И это тоже неплохо, лишь бы не впустую. Как теперь наш арсенал?
— Гудит. На полный ход! Свой тол мы весь пустили в работу. Обещал Мирон Иванович подбросить в ближайшие дни, у него там есть еще запас.
— Эти штучки пока что пускайте, да не слишком густо, а то сразу заподозрят. Да, вот по тем адресам подбросили, о которых я говорил?
— Сделано уже, Константин Сергеевич! И в Минск подбросили, и в Смоленск отправили небольшую партию. Еще кое-куда послали. В конце концов и нам легче будет. Освоят и там нашу продукцию. Мы за патент платы не требуем!
Некоторое время они пробыли в депо. Заслонов обошел важнейшие участки работы:
— Поднажмите, хлопцы, поднажмите! Давай работу, давай! — шутливо бросил он на ходу группе рабочих, которые меняли паровозные скаты.
— Дураков работа любит… — проворчал кто-то за паровозами.
— Устарело, устарело, голубь мой! В наше время работа умных любит. Понятно, и работа умная!
Кое-кто вздохнул, иной пожал плечами, третий молча стиснул зубы, некоторые исподлобья, косо взглянули на инженера.