Незабываемый вальс
Шрифт:
Он не мог не признать, что присутствие Батисты заметно оживило его поездку.
Граф был очень энергичным деятельным человеком. Как его тело, так и ум никогда не переставали работать. Поэтому он терпеть не мог утомительных, однообразных путешествий, когда единственным развлечением были размышления да пейзаж за окном кареты. Как многие англичане, он не любил ужинать в одиночестве, особенно в отелях. И даже еда и вино, какие бы они ни были превосходные, не скрасили бы ужина за одноместным столом в ресторане или в совершенно пустой
Так что сегодня граф с нетерпением ждал ужина в обществе Батисты и, как она просила, собирался рассказать ей о лошадях. Девушка сама представлялась графу предметом, достойным изучения.
Дверь с противоположной стороны гостиной приоткрылась.
— Вы уже здесь, милорд? — раздался из-за двери девичий голосок.
— Да, — ответил граф.
— Тогда затаите дыхание. Сейчас я появлюсь!
Граф улыбнулся и замер в ожидании.
В комнату торжественно вошла Батиста. Она по-театральному раскинула руки и застыла, наслаждаясь его вниманием. Девушка медленно повернулась вокруг себя. Сзади на платье вздымался модный пышный турнюр. Батиста вопрошающе смотрела на графа.
— Взгляните же! — не выдержала она. — Вы заметили, что я выгляжу по-другому? Пожалуйста, скажите… Ну как, по-вашему, я хороша?
«Хороша? Это слабо сказано», — подумал граф.
Он знал, что наряды, подобные белому платью, купленному Барнардом, еще не появились в провинциальных городках Англии. Оно, хоть и не могло сравниться с изящными туалетами парижанок, все же отличалось французским шармом. Платье было сшито по последней моде: фалды, перехваченные сзади большим шелковым бантом, волнами падали вниз, а тугой кружевной лиф открывал нежные девичьи плечи. В этом платье Батиста показалась графу сущим ангелом, и только восторженное сияние голубых глаз и счастливая улыбка выдавали в ней прекрасную, но земную женщину.
— У меня никогда раньше не было… такого платья, — прошептала она. — Как мне отблагодарить вас?
— А я как раз собирался поблагодарить вас, — ответил граф, — за то, что своим обществом вы скрасили мое путешествие. Вы исключительно интересная особа.
Батиста недоверчиво взглянула на него:
— Вы и вправду так считаете?
— Я не стал бы говорить неправду, это не в моих правилах, — заверил он. — А сейчас позвольте предложить вам шампанского.
— Мне даже нечем вас отблагодарить, — сокрушалась Батиста. — Мне так неловко… Вы столько сделали для меня.
Она помолчала и добавила:
— Я, должно быть, стою вам уйму денег, милорд.
— Большинство женщин так или иначе разоряют мужчин, — пошутил граф.
— Думаю, что, будь я вашей любовницей, вы бы истратили гораздо больше.
— Я не позволю своей племяннице говорить подобные вещи! — сказал граф.
Батиста притихла, пытаясь понять, действительно ли граф рассержен. Но, увидев, что он только пугает ее, она кротко сказала:
— Я не думаю, что вы очень уж похожи на дядю.
— Ошибаетесь, — возразил граф. — У меня уже есть племянники и племянницы.
— А ваши племянницы такие же хорошенькие, как я? — кокетливо спросила Батиста. Нарядное платье совершенно преобразило ее, придало ей уверенности в себе.
— Пожалуй, что будут, когда вырастут, — ответил граф. — Самой старшей моей племяннице, насколько я помню, сейчас должно быть лет восемь.
— Значит, я единственная в своем роде, — удовлетворенно произнесла Батиста, — и хочу ею остаться. Вот что я подумала, когда примеряла эти чудесные платья…
Тут она осеклась и испуганно взглянула на него:
— Ничего, что я попросила два платья… Мне ведь нужно иметь что-нибудь на смену… Верно?
— Так вы купили два? — уточнил граф.
Батиста кивнула с виноватым видом.
— Простите, что я пожадничала… Но ведь мое старое платье порвалось и…
— Я очень рад, что вам понравились эти платья, — сказал граф. — Надеюсь, что Вы приобрели и все необходимое на данный момент.
— Благодарю вас, — воскликнула Батиста. — Вы удивительно добры! Я обещаю, что когда-нибудь возмещу все ваши расходы.
— Каким же образом?
— Возможно, когда я уже буду жить с мамой, то выйду замуж за состоятельного человека… или, как я фантазировала, начитавшись исторических хроник, в Париже я стану куртизанкой. Представляете, как это должно быть интересно?
Граф воздержался от комментариев, потому что затруднялся объяснить этой невинной девочке глубину ее заблуждений, а она продолжала:
— Я как-то читала книгу о мадам де Помпадур. Там описывалось, как она делала все возможное, чтобы угодить королю. Однако король не очень нравился ей как мужчина.
Она подумала и добавила:
— Думаю, ей не нравилось с ним целоваться. Но я не очень понимаю, зачем же тогда она согласилась быть его любовницей.
Граф сделал глоток шампанского и сказал:
— Совсем ни к чему забивать себе голову историями о мадам де Помпадур или о каких-либо других куртизанках. Вам совсем не пристало быть одной из них.
— Почему? Если уж у самого короля была куртизанка, значит в этом нет ничего предосудительного.
— Людовик XIV уже давно умер, — объяснил граф. — С тех пор все изменилось.
В душе он попросил прощения за столь откровенную ложь. Даже сейчас император Франции выставлял напоказ своих любовниц, и только в викторианской Англии еще создавалась видимость высоконравственного поведения. Впрочем, провозглашенные повсюду моральные принципы не распространялись на беспутного принца Уэльского.
— Жаль, — огорчилась Батиста. — Мне казалось восхитительным занимать положение, подобное мадам де Помпадур!
— Такое положение несло в себе определенную долю риска, — заметил граф. — В учебниках истории, наверное, забыли указать, что известной вам мадам дю Барри отрубили голову.