Незапертая Дверь
Шрифт:
Вывернув из переулка и собираясь пересечь площадь, я разглядела напротив еще закрытых заведений знакомый мопед. Ларискин. Не зная, откуда эта змея может выползти, я осталась ждать ее неподалеку, сев на кирпичный бортик клумбы. Так я просидела, как круглая дура, больше часа, уже начав дремать в скуке затянувшегося ожидания.
— Надя? — спросил кто-то сбоку. Морщась от слепящего солнца, я повернулась к возникшей рядом высокой фигуре. — Что ты здесь делаешь?
— Сижу, как видишь.
Костя подозрительно посмотрел на часы. Да-да, 6:10 утра, и что? Самое подходящее время, чтобы торчать напротив закрытых забегаловок и ждать улов.
— Ты знаешь, что случилось с Либрой? — с укором поинтересовалась я.
— Да. Я вчера вернулся из поездки. Прослушал оставленные Женькой сообщения. Мне очень жаль. Как она сейчас?
— Стабильно в коме, — зло отозвалась я и потеснилась, когда Костя присел рядом. — Хоть бы навестил, если пустят.
— Непременно. Ты кого-то ждешь?
— Лариску. У меня к ней имеется ряд вопросов. Вчера ее везде искала, но так и не нашла. Сейчас увидела ее мопед. Вот жду, когда она объявится. Ты знаешь, где она живет?
— Нет. Она – девушка скрытная. Ты уверена, что тебе стоит встречаться с ней?
— Она – звено длинной цепи необъяснимых событий, заковавших меня в кандалы.
— Это как-то связано с Любой?
Я пристально посмотрела на взволнованное лицо Кости, вглядываясь сквозь черные стекла его очков. Ему тоже показался странным этот несчастный случай?
— С чего ты взял?
— Леха рассказал, что она настойчиво звонила тебе среди ночи. О чем-то хотела поговорить. О чем-то очень важном и срочном. А после эта нелепость… На мой взгляд, подозрительное совпадение.
— Словно кто-то не позволил встретиться со мной и поведать нечто, что ей стало известно? О ком-то или о чем-то?
— Да. У тебя есть какие-нибудь предположения? Что она хотела тебе сказать? Что могло ее так обеспокоить?
— Есть одна догадка. Но я ни в чем не уверена. Думаю, что это как-то связано с книгой, которую я дала ей почитать.
Я замолчала, вообще не зная, зачем обмолвилась об этом. К тому же, ответ выглядел более чем глупо. Я должна была отразиться в очках Кости кромешной дурой. Язык бы мне откусить!
— Ты о той книге, что она оставила у Лехи? — вместо того, чтобы покрутить пальцем у виска, вполне серьезно уточнил Костя.
— Откуда ты знаешь?
— Он сказал, заметив, что при этом она выглядела чудаковато, словно не могла оторваться от нее. И даже попросила Лешку забрать у нее книгу силой, если понадобится. Что это? Люба стала меняться, когда начала ее читать. Ведь ты это тоже заметила? Надя? Расскажи, что тебе известно. Может, вместе нам удастся понять, что происходит.
Мне нужен был сообщник в таком странном деле, на которого я могла бы положиться в случае острой надобности. Для меня одной всех событий было слишком много. Я лишалась пособничества Алика, оттолкнулась от Женьки и Лешки, а Верке припудривать мозги чертовщиной – бесполезно. Она вручила бы мне градусник и велела бы измерить температуру. Наверное, поэтому я все выболтала Косте, хоть совсем его не знала. Переложила на него всю ответственность, на случай, если окажусь следующей. Опасность окружает меня повсюду, врагами становятся близкие люди и даже предметы. И я сама, в своей иной жизни, заключенной в дьявольской книге.
Костя слушал меня с повышенным вниманием и настороженностью, но когда я вытащила из целлофана фото, похоже, уверовал в правдивость моих россказней.
— Ты полагаешь, Алик способен на такое?
— Он помешался на этой книге и готов пойти на все, чтобы заполучить ее. И Лара Фобия может быть с ним заодно.
— Лара? Но ведь они практически не общаются.
— Что вовсе не мешает им иногда проводить вместе ночи. А публично они друг друга просто не выносят! Странно, да? Негаданно появляется на кладбище, на похоронах Печкина, роняет слезы у его гроба, а потом эта книга оказывается на скамейке у моего подъезда!
Костя ткнул меня локтем в плечо и кивнул в сторону. Я повернулась и увидела незнакомку, усаживающуюся на Ларискин мопед. Мы с Костей торопливо поднялись и подошли. Оказалось, ждали напрасно: Лариска несколько дней назад продала свой мопед. Но к счастью, девчонка ее знала. Они вместе работали в одном ресторанчике официантками. Костя, включив свое обаяние, уломал красавицу дать нам адрес забегаловки.
— Ты возвращайся домой, Надя, — сказал он мне. — А я в перерыв заскочу в это местечко и поговорю с Ларой.
— Держи меня в курсе. Позвони и отчитайся. Договорились?
Костя кивнул, пожал мне руку, которую собирался поцеловать, но вовремя опомнился, и пошел к оставленной на обочине машине. Я устало поплелась к дому, гадая, правильно ли поступила. Вдруг Костя – сообщник Алика и этой рыжей прохвостки? А если крот подослал напарника, чтобы тот втерся в доверие и добрался до книги? А я ему подробности относительно попыток убийства выложила! И фото отдала! Какая же я дура! Черт дернул раскрыть пасть! Что же я наделала? Теперь они сообща меня придавят. О-ой, как же хотелось надавать себе тумаков.
Когда дошла до дома, полностью уверилась в том, что Костя заодно с Али. Развел меня, как пасечник пчел! Выведал все, что мне известно и поехал докладывать о проделанной работе злому гению. Ведь не зря же он оказался в шесть часов утра на площади? Наверное, он следил за мной с вечера. Караулил у Женькиного дома? Тьфу, целлюлит на вашу задницу! Почему же я раньше до этого не додумалась?
Как и следовало ожидать, Пешка нагадил в прихожей и сделанным гордился. Отомстил за мое к нему пренебрежение. Оглядываясь и прислушиваясь, я быстренько выгуляла его в ближайшем палисаднике и заперлась в квартире, опасаясь скорой расправы. Посмотрев на сумку с барахлом Печкина, не смирившись с ее нахождением в зале, перетащила на балкон. Зеркало отвернула к стене. И все равно ощущение, будто меня окружили со всех сторон ядовитые твари, по-прежнему не отпускало.
Собираясь идти завтракать, я посмотрела на безобидно лежавшую в сторонке книгу. Мне хотелось облить ее керосином и поджечь, чтобы от нее ничего не осталось. Но знала, что она этого не позволит. Она имеет надо мной, как и над другими, всепоглощающую власть. Я ненавижу ее, но робею в омуте ее совершенства. Перед глазами так и вставал образ сидящего на балконе Печкина, вперившегося остекленевшими глазами в полотно. Книга по глотку выпила его жизнь. Вобрала в себя волю, затянула целиком в описанный мир.