Незапертая Дверь
Шрифт:
Схватив сумку, ключи и телефон, я, ничего перед собой не видя, выскочила из дома. Пока неслась к остановке, в голове звучал тихий, испуганный голос. «Я в квартире бабушки. То, что я должна сказать, очень важно!».
Распроклятого автобуса все не было. Такси и попутки нагло игнорировали мои отчаянные взмахи руки. Минут через двадцать я плюнула и отправилась пешком. Либра была напугана. Только в отчаянии она могла переступить через свои обиды.
Сердце у меня колотилось так, что казалось, треснут ребра. Я предчувствовала беду. Прокручивая в памяти рубленые фразы, понимала, что голос Либры становился все холоднее, дальше, глуше, словно она уплывала вдаль. Я попусту стремилась ее догнать.
Увидев дом, где жила когда-то бабка Либры, я уже не могла сдерживаться и побежала, не обращая внимания на оглядывающихся людей. Забежав на второй этаж, едва не снеся перила, резко остановилась и позвонила в дверь. Следом постучала, а потом жала на пуговицу звонка с секундным интервалом, попутно слушая гудки в телефоне.
— Эй, девушка! Вы чего шумите? — возмутился спустившийся на площадку старик, когда я в отчаянии била кулаком в дверь. — Что еще за безобразие такое?
— Где найти слесаря?
— А что?
— Нужно ломать дверь! Там моя подруга! С ней что-то случилось! Позовите кого-нибудь! Если с ней, не дай бог…
Старик перекрестился и бросился вверх по лестнице. Следом спустился вместе с внуком, довольно объемистым субъектом, заверившим, что он не в ответе за сломанную дверь. Одним махом он укротил хлипкий замок, и мы оба ворвались в прихожую.
— Либра! — крикнула я, заглянув в зал, тонувший во мраке опущенных штор. — Либра! Ты здесь?!
В спальне и на кухне ее тоже не было, и я уже готова была обрадоваться. Но тут увидела в прихожей почерневшую и оплавившуюся розетку. От нее тянулся шнур, заведенный под дверь ванной комнаты. На полу валялся фен, а рядом с ним лежала на сыром кафеле Либра. Напоминающий пень юноша подхватил меня под руку, когда я едва не рухнула. Я вырвалась и опустилась на колени рядом с моей Русалкой, откинула с ее лица мокрые волосы и завопила, чтобы дед с внуком звонили в «Скорую». Тех как ветром сдуло.
Я смотрела на скрючившиеся пальцы Либры, впившиеся жемчужными ногтями в пол. На съехавшие бусины, оплетшие волосы, на сережки. На… Черт возьми! Под ее плечом, скрытая наполовину, лежала «Незапертая Дверь». Я протянула дрожащую руку и ухватила книгу, вытащив и инстинктивно толкнув ее в сумку.
Мне показалось, что «скорая» ехала целый час. Вернувшийся старик причитал и качал головой. Его внук, убедившись, что Либра жива, исключительно потому, что та была теплой и мягкой, пошел встречать врачей. Я взяла ее за правую руку, неосознанно расправляя пальцы. На ее ладони был красноватый отпечаток, будто она изо всех сил сжимала в кулаке какой-то предмет. Но куда он делся?
Боже, о чем я думаю! Моя подруга, моя роковая Клеопатра, створка нашего триптиха лежит без сознания в таком состоянии, а я…
Прибежали с носилками двое мужиков, врач и медсестра. Меня оттеснили, попросив не мешать, но следом принялись между делом атаковать вопросами. Я, мало что соображая, отвечала, глотая ставшую традиционным напитком валерьянку. Позже позвонила Верке, путано объяснив, в чем дело. О чем меня допытывала медсестра? Что-то об имени пострадавшей, фамилии, месте проживания? Все тонуло в тумане, я брела в нем на ощупь, не понимая, где нахожусь, что вокруг происходит. В голове навязчиво звенело одно: ее убила книга, ее убила книга. Почему убила? – следом одергивала я себя. – Она жива! Она поправится! Это несчастный случай. Ее ударило током, когда она собиралась сушить волосы.
Что она хотела сказать такого важного? Именно мне? Ведь Верке она не позвонила. Нервничая и ожидая моего звонка, стала бы она принимать ванну? Да, она всегда так делала: забиралась в теплую воду с солью, пеной, духами и уходила в свою стихию. Погрузившись в воду, она ждала моего звонка, так как мобильный лежал на ванне.
— Мне очень жаль, Наденька, — пожав мою безвольную руку, сказал Роман. Прибежали все, кроме Кости и Алика.
Верка, Женька и Лешка взяли на себя ответственность сообщить о случившемся матери Либры, а мне велели отправляться домой. Но, несмотря на мою бесполезность, я все же поехала с ними в больницу.
Либра впала в кому. Это все, что я поняла. Выйдет она из нее или нет, одному богу известно. Верка попросила Романа отвезти меня домой, так как сама бы я не добралась.
— Косте кто-нибудь сообщил? — спросила я перед уходом из пропитанного запахами медикаментов коридора.
— Женька ему не дозвонился. Оставил сообщение.
Я велела держать меня в курсе и поплелась к машине. За всей этой кутерьмой даже не заметила, что уже начало темнеть. Пока ехали, не обменялись ни словом. Я смотрела в окно, но перед глазами маячила лежавшая на полу Либра. Эта ее сведенная судорогой рука, впившаяся в кафельную плитку… Увидев эту руку, застывшую, окоченевшую, я была почти уверена, что Либра уже мертва. Что она хотела сказать такого, что забыла о гордости? Что не дало ей заснуть и толкнуло мыться среди ночи? Что не могло подождать до утра?
— Наденька, ты в порядке? — коснувшись моего плеча, спросил Роман, и я поняла, что мы уже приехали. — Могу я оставить тебя одну? Точно? Если что, звони.
Я покивала, шмыгнула заложенным носом и выбралась из машины. Руки тряслись, и я с трудом открыла дверь, вползая в прихожую. И тут-то я дала волю чувствам! Наревелась досыта, считая себя виноватой во всем, что произошло с Либрой. Эти ее метаморфозы, а теперь еще и кома. Это я подсунула ей книгу, оставила зеркало открытым, ранила своим мимолетным приступом страсти!
Отыскав в аптечке Марьи Сергеевны флакон корвалола, я натрясла его в стакан и запила им свои всхлипы. Осоловевшая, ничего не чувствуя, уселась посреди зала, заново листая смс. Последний раз она звонила мне в 3:23. Почему я не слышала звонков? Да, мобильник, забытый, лежал в ванной, но все равно, в ночной тишине… И проклятый крот. Готовил мое убийство, а ответить не мог. Стоп! Алик!
Его сотовый разрядился, когда мы ехали к Верке. Он просил позвонить с моего, а я опомнилась, что у меня его нет! А тетя Глаша сказала, что он среди ночи, стоя в подъезде, держал в руках зазвонивший телефон, чем и перепугал ее до полусмерти! Значит, он брал мой, куда-то ненадолго отлучаясь. Зачем ему среди ночи телефон? Звать в помощь сообщников, чтобы зачистить следы? Вынести труп, отвезти в лесополосу, сообразить могилу? А может, он вышел в подъезд и вынес сотовый, чтобы тот не разбудил меня? Чтобы я не ответила на призыв Либры. Он не хотел, чтобы я узнала то, что она так срочно намеревалась мне сказать. А что, если он догадался, что это касается его персоны, и побывал у Либры, организовав ей видимость несчастного случая? Дабы она уже ничего не смогла рассказать!
Он мог бы стереть входящие, чтобы я даже не узнала, что она мне звонила. Но у моего искупанного телефона появились странные заскоки – последние сообщения и не принятые звонки не удаляются. Я стираю все первые, освобождая место для новых. Алику об этих тонкостях неизвестно. Если он был чист, то почему не чиркнул в своей записке, что мне кто-то звонил? Более того, Либра! Значит, он и впрямь хотел меня убить. Значит, и к случившемуся с моей Русалкой имеет отношение!
До дома Либриной бабки быстрым шагом – полчаса. Туда и обратно – час, и немного времени на то, чтобы попытаться устранить новую преграду на пути к книге. Представляю, каких усилий ему стоило не соблазниться и не забрать ее, дабы я подумала, что и в несчастье Либры виновата эта дрянь. К тому же, оставленная в квартире книга – его алиби. Ведь зная его тягу к ней, не поверишь, что он мог быть рядом и не забрать ее. Теперь я уверена, он рассчитывал, что бедняжка скончается задолго до того, как ее найдут.