Незапертая Дверь
Шрифт:
Представлялась мне и Либра, стоявшая в ванной и погруженная в чтение. Не глядя, чтобы не отрываться, она протянула руку к фену, на ощупь щелкнула кнопкой и… А если она тоже смотрела на обложку, манимая удивительным светом? Пытаясь выяснить, открытой была книга или нет, я вытащила первый попавшийся детектив в похожей обложке. Несколько раз уронила его на пол. М-да. Трижды книга упала, закрывшись на лету, дважды смялись листы и обложка, и лишь единожды она легла вниз страницами.
Что заставило сердце Печкина остановиться? Если не переживаемые героями приключения, то эта самая дверь, на которую он, по рассказам соседки, смотрел.
Допив чай, я села перед кроватью,
Я привалилась к холодным рюшкам покрывала и вырубилась. Медленно просыпаясь, с трудом вспомнила, что проводила рискованный эксперимент и всполошилась. Не верила тому, что по-прежнему жива! Отпрянув от кровати, посмотрела на все так же невинно покоящуюся рядом подозреваемую. Почему же меня она не убила? У нее была прекрасная возможность. Или дело в том, что я не дочитала ее до конца? Но ведь Алик ее проглотил, и ему, гаду очкастому, хоть бы хны. А что это я положила ее, побывавшую в гробу рядом с покойником, себе на кровать? Она наследила всюду! Оставила отпечатки своего присутствия по всей квартире!
Взяв ее двумя пальцами, собираясь переложить на трюмо, я заметила торчащий между листами язычок закладки. Тот самый фантик, которым я отмеряла пройденные километры населенных душами земель. Но до того места я еще не дочитала. Значит, его туда переложила Либра. Может, она тем самым оставила мне подсказку того, что собиралась рассказать? Почему он не вылетел, когда книга выпала у нее из рук? Или книга вовсе не была уронена, а подложена под бессознательное тело уже после удара током?
Я осторожно раскрыла книгу на указанном месте и начала читать, мгновенно погрузившись в прохладу пасмурного вечера. Мрачный лес, серебристый песочный берег и неподвижная иссиня-черная гладь озера. У самой кромки стояла чародейка – повелительница вод. Ее длинные волосы были обвиты нитью жемчуга, над плечами покачивались бусины подвесок, а в глазах дрожали ледяные слезы. Она так устала казаться всем несокрушимой! Больше не осталось сил для притворства.
Припав на колени, она впилась жемчужными ногтями в песок, сжала горсти в кулаках и посмотрела в сторону озера.
— «Что ты сделал со мной? — спросила она, разведя руки в стороны и подняв лицо к небу. — Ты даровал мне одиночество. Ненависть сжигает меня изнутри. Но я хочу, чтобы ты вернулся, чтобы был со мной. Прах. Вот что ты мне оставил. Пепел, в котором бьется еще живой феникс! Ты так и знай, мой суженый, твоя любовь будет принадлежать мне одной. И как бы высоко ты ни летал, кружась в лучах славы, тебя будет манить на темное дно! К своему похищенному мною сердцу»!
Владычица вод поцеловала кулак и бросила в воду горсть песка, по которому когда-то в ее обитель приходил рыцарь. Поднявшись с колен и приложив ладонь к кулону-трезубцу, висящему на груди, злорадно проговорила, глядя вдаль:
— «Ни одна женщина не родит тебе дитя! Да превратятся все младенцы, что коснулись света и те, что лежат во тьме чрев своих матерей, в
Меня выдернуло с озерного берега, и я снова вернулась в комнату, озираясь в попытке понять, что не так. Краем уха уловила шорох и поспешно обернулась. Никого и ничего. И опять шур-шур, цок-цок. Отложив книгу, я поднялась и подошла к окну. Заглянула на балкон. Размытое пятно пробежалось по сумке, заскочило на подоконник и врубилось в стекло. Я в ужасе отскочила, готовая звать на помощь соседей. Следом ужас сменился совершенно другим страхом: осознанным, взращенным суеверием.
По балкону летала птица, ошалело бьющаяся в стекло, решетку, потолок в попытке вырваться из ловушки. Привалившись к откосу, прижав руку к груди, я наблюдала за агонией, пока пернатая дурында не обрела свободу. Как она могла залететь на балкон? И что ее туда завлекло? Уж не соседская ли сумка, черт бы ее побрал? Или это всего лишь примета, предостерегающая об опасности? Сулящая мне несчастье! Неужели Либра…
Я ринулась в зал, повалилась в кресло и начала звонить Верке. Два раза ошибалась номером, трясущимися пальцами нажимая не на те кнопки. Наконец, дозвонилась. Нет, у Либры все без изменений. Мать и брат церберами стерегут ее покой, не позволяя никому из друзей даже приблизиться к палате. Что ж, наверное, несчастье грозило лично мне.
От заигравшего мобильника я едва не подскочила. Сладив с нервами, долго не решалась ответить. Дал о себе знать Костя, с которым мы утром обменялась номерами. Так, ладно, посмотрим, что будет дальше.
— Алло, — сказала я почти будничным тоном.
— Я был сегодня в том ресторане, — перешел сразу к делу Костя. — Лара действительно там работала, но недавно уволилась. Я пробил ее адрес. Съездил к ней домой, но мне никто не открыл. Соседка сказала, что та не объявлялась дома уже несколько дней. Оказывается, она снимает эту квартиру. Понятия не имею, где ее теперь искать. Если случайно увижу, поговорю и дам знать, как и что. Ну ладно, пока.
Сочиняет или все сказанное – правда? Могу я ему доверять или нет? Как я устала от этих вопросов! Как человек может нажить себе неприятностей на ровном месте! Другим бы стоило у меня поучиться.
Быстренько собравшись, я заскочила в автобус и поехала в ресторан, чтобы лично удостовериться в правдивости сказанного Костей. А то знаю я этих сказочников!
Как ни странно, он не соврал. Таким обаянием, как он, я не обладала, потому адрес Лариски мне заполучить не удалось: бывшая напарница сочла меня подозрительной. Вначале один пришел и допытывал, следом другая пожаловала за теми же ответами. Если Костя знал все заранее, (находясь в одной связке с Лариской и Аликом) стал бы ехать сюда и пытать эту недоверчивую зануду? Вероятно, мои опасения касаемо его персоны были напрасными. Иначе уже подтвердились бы сейчас.
Пока стояла на остановке, прокручивая в голове отрывок прочитанного, я вдруг поняла, почему прикосновение к детской коже вызывало во мне легкое отвращение. Почему дети напоминали мне лягушек! В мире Элпис они по велению владычицы вод все обернулись жабами, головастиками, лягушками! И эти слова отчаявшейся женщины! То же самое говорила (цитировала) Либра! Она стала нездорово подражать полюбившейся героине. Начала носить украшения, напоминающие подводное царство: жемчуг, бисер, заколку-ракушку. Даже губы красила так, чтобы заострились кончики. И эти ее изменения… перламутровые ногти, утончившаяся переносица, потемневшие глаза. Она с каждым днем все больше походила на владычицу Лайбе! Что же я наделала? Сама протянула ниточку Элпис, да еще и Либру свела с Лайбе! Боже мой! А ведь мы и впрямь загнали себя в западню.