Незапертые чувства
Шрифт:
– Он странный.
– Что ты имеешь ввиду? – я напрягаюсь.
– У него словно какие-то приступы. Мне кажется, ему больно.
Вспоминаю, как утром Пит, зажмурившись, вцепился руками в простыни, но тогда я не слишком обратила на это внимание.
Я вылезаю из-за стола и практически бегом несусь к выходу из столовой, по пути швырнув поднос на конвейер.
Теперь до больничного крыла. У дверей в палату Пита сталкиваюсь нос к носу с Делли Картрайт. Кажется, она была его подругой в детстве. Но что ей сейчас тут
– Привет, Китнисс, - тихо здоровается она.
– Ты была у Пита? – откуда ни возьмись, в моем голосе появился холод.
– Да, хотела убедиться, что с ним все хорошо, - она уже собирается уходить.
Её печальный тон оседает онемением на кончиках пальцев.
– Ты сказала ему?
Делли оборачивается:
– Сказала. Пит должен знать, что его семьи больше нет.
Внезапно меня охватывает волна ярости. Я подлетаю к девушке и впечатываю ее в стену:
– Я должна была сказать ему сама! Я!
– испуг во взгляде Делли отрезвляет меня, и я отпускаю её.
– Это моя вина.
Теперь она смотрит на меня с сожалением:
– Не стоит себя винить, Китнисс. Не в твоих силах было остановить восстание. Ты дала нам всем надежду.
Я молча сверлю серую стену взглядом. Перед глазами начинают плясать цветные точки. Тишина шипит звуком закрывающейся двери - Делли ушла, но её слова все еще звенят в ушах. Снова это слово. Почему все сегодня говорят мне об этом? Я символ, я дала людям надежду. Как так вышло? Ведь я просто пыталась защитить дорогих мне людей и спасти свою шкуру.
Захожу в палату. Пит сидит, поджав ноги.
– Как ты? – я присаживаюсь на край его койки.
– Ты не сказала мне, - говорит он после минутного молчания.
– Прости, я не успела.
Мы молчим. Пять минут, десять, пятнадцать. Мне кажется, что я сейчас взорвусь от напряжения. Пит сидит в тридцати сантиметрах от меня, я хочу прикоснуться к нему, но боюсь. Он не смотрит на меня, только на свои руки.
– Пит, - наконец, произношу я.
– Я не злюсь на тебя, не бойся. Я просто… мне трудно осознать, что я больше никогда не увижу своего отца, мать, братьев, - Пита начинает немного колотить. Он закрывает глаза и обхватывает себя руками. На лбу выступают капельки пота.
Это то, о чем и говорил Финник. Приступ.
Я забираюсь на кровать с ногами и притягиваю Пита к себе. Он не сопротивляется и кладет голову мне на колени. Я глажу его по волосам, и Пит понемногу успокаивается. Дрожь исчезает, дыхание выравнивается.
– Останься со мной.
Эти слова вышибают меня из колеи. Хочется расплакаться. Что с нами сделал Капитолий? Мы были подростками, но нам пришлось пройти через ад и повзрослеть раньше времени.
– Всегда, - шепчу я в ответ и, наклонившись, целую его в лоб.
========== Глава 4 ==========
Кто-то легонько тормошит меня за плечо. Я заснула?
Открываю глаза. Я лежу в объятиях Пита,
– Тебя искал Гейл, - шепчет она.
Я тихонько поворачиваюсь и смотрю на Пита: он еще спит.
– Что ему нужно в такое позднее время?
– Китнисс, сейчас семь утра, - судя по виду Прим, ей было немного неловко увидеть старшую сестру, спящую с парнем.
– Семь утра? – переспрашиваю я, принимая сидячее положение.
В подтверждение этих слов по всем коридорам дистрикта раздается сигнал подъема. Каждый день в одно и то же время один и тот же сигнал. Про «поспать подольше» тут никто даже не задумывается.
С первыми звуками сигнала Пит резко садится и испуганно озирается по сторонам. Звуки не из приятных.
Я кладу руку ему на плечо:
– Это местный будильник. Хуже не придумаешь. Даже разбить нельзя.
– В Капитолии я просыпался от ударов ботинок миротворцев, - усмехается Пит.
Внутри меня что-то обрывается. Я тянусь к нему, чтобы обнять.
– Все закончилось, мы снова вместе, - утыкаюсь носом в его шею.
Через несколько секунд он отстраняется от меня и, улыбнувшись, заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо:
– Похоже, тебе пора.
Я глубоко вздыхаю и встаю:
– Я зайду к тебе вечером, после тренировки.
Пит кивает и снова ложится:
– Буду ждать.
– Прим, с ним все в порядке? – спрашиваю я сестру, как только мы выходим с ней из больничного блока.
– И да, и нет, - вздыхает она. – У него бывают резкие приступы боли.
– С чем это связано? Ему можно помочь?
– Врачи пытаются. Его обследовали, серьезных физических повреждений обнаружено не было. Небольшое сотрясение мозга, внутреннее кровотечение, гематомы, обезвоживание.
– Это, называется, нет серьезных повреждений? – хриплю я.
– Я имела в виду, что не было повреждений, которые невозможно залечить. Он вроде бы здоров, но приступы случаются. Возможно, это последствия воздействия какого-то наркотика. Ему колют лекарства.
Я смотрю на сестру и удивляюсь, откуда в ней столько врачебного хладнокровия? Даже раньше, когда к нам домой приносили раненых, я сразу старалась убежать. А моя маленькая сестренка, засучив рукава, бежала помогать матери.
– Он поправится, - говорю я. – Обязательно поправится.
– Конечно, Китнисс, - Прим обнимает меня. – Пит сильный, с ним все будет хорошо. А теперь, иди домой и приведи себя в порядок, а то выглядишь немного растрёпанной.
Я улыбаюсь и, легонько ущипнув ее за нос, иду в сторону нашего отсека.
Домой… Прим сказала «домой».
Теперь это наш дом? Две небольшие комнатки с серыми стенами, жесткими постелями и небольшим окошком, которое скрыто металлическими ставнями.
Нет, я не могу назвать это своим домом. Это временное убежище, только на время войны.