Неждана
Шрифт:
— Славка, Славка! — охотно закивала девчонка.
Да, уж откуда они про Заозерное прознались? Нежданка только вчерась придумала себе цельную новую жизнь, еще и обсказать никому не успела, а в терему уже знают.
Потом-то вспомнила, что Озар то сочинил еще, что сестра у него в Заозерном живет. Токмо у Озара в его сказочке сестра замужем давно, детушек мужу рожает одного за другим, кажный год прямо, а в какой год и по двое успевает. Хорошо, что Заозерное почти на краю земли, в обратную от Цвелизованных земель сторону, — авось, не поедет туды никто Озаркиных племяшей
— Славка! Славка я! Она самая! — сызнова завопила девчонка.
— Откуда в Княжий Град прибыла? — строго спросил левый малиновый.
— Так с Заозерного ж, — ответила девчонка, оторопев. — Сами ужо знаете, сами ж сказали.
— Порядок таков, не нам его нарушать, — погрозил пальцем малиновый, что вопрошал.
— Проходь, ужо, не задерживай, — левый отпер внутренние ворота.
— Да, помни, что до заката солнца выйти все посторонние должны из княжеского терема, коли не будет иных распоряжений от самого Прозора, — опять пригрозил правый.
— А кто это? — спросила Славка.
Она вытаращила удивленные глаза и постаралась обворожительно улыбнуться.
До Ванды в этом деле ей еще было далеко, но она старалась. Все в жизни пригодится — уже поняла. Особенно в такой жизни, как у нее, — что по ямам да колдобинам летит с самого начала.
Вместо ответа на вопрос о Прозоре малиновые загоготали в голос.
«Интересно, они усы на желудИ закручивают?» — зло подумала Нежданка. Видала они такие у Ванды — все с тех же Цвелизованных краев пошло. Пока на дубу висят, они, значится, жЁлуди, а как волосья прядками накрутить да тряпицей обмотать, ужО — желудИ, на горланский манер.
В княжеском саду росли яблоньки, рябины, шиповник, а с краю дуб вековой стоял, могучий. На том дубу на цепях качель висела, деревянная резная, со спинкой высокой да с подлокотниками, — как скамейка длинная, вдвоем можно усадиться, а то и втроем. На спинке кот вырезан, уж больно ученый, судя по морде.
На тех-то качелях и сидела сейчас княгиня Рогнеда. Жена князя Владивоя была под стать супругу — статная, высокая, чело светлое, глаза серые, вроде добрые, только уставшие какие-то. Качалась она не шибко, да задумчиво все вдаль глядела.
Вместо того, чтобы поклониться да поздороваться, как положено, Нежданка почему-то спросила:
— А что видать за синим лесом?
Так дед Василь, бывало, ее спрашивал, когда раскачивал сильно. И так тогда хотелось девчонке заглянуть за синий лес, хоть одним глазком на княжий терем посмотреть. И вот она здесь, с самой княгиней разговаривает!
Какая же она красивая, эта княгиня Рогнеда, даже красивее, чем Ванда. В терему узорном живет, детушки такие пригожие младшие, ну, Морица-мокрица не в счет, ее и замуж можно выдать. Почему же радости не чувствуется, почему так печальна княгиня?
— Да, ничего из-за крепостной стены не видать, — грустно ответила она.
Подвинулась на качелях, место для Славки освободила.
— А что за синим лесом, я и без качелей знаю, мне то докладывают девять раз на дню, я тебе и так скажу, — чуть повеселее ответила она.
Наверное, княгине захотелось удивить девчонку, и стала Рогнеда перечислять:
— В поле за Тыхтышами дружина княжья стоит, лагерь разбила, учения у них там ратные. Воевода опасается, что местные красавицы в полон всех его богатырей возьмут, уж больно девахи бойкие. В Коромыслях три избы новые построили, в Поспелке корова в лес ушла, обещалась к вечеру вернуться. В Кузовках скоморохи велели баню топить, да так и не заплатили, не помылись, съехали из деревни чумазые. В Новых Журавликах у коваля Борзосмысла и жены его Малинки двойня давеча народилась, вторая уж.
Нежданка улыбнулась и Рогнеда улыбнулась ей в ответ.
— А моих детушек, Олега да Игоря, погубить кто-то хочет, сила злая все за ними охотится, по пятам ходит — печально призналась Рогнеда. — То змею в колыбель подкинут, то саночки зимой с крутой горы под обрыв толкнут, то в лес кто-то завел… И в пруд бросали, и в бане жаркой запирали, и подушками душили, — много уж разного было. Чудом каждый раз спасались, Боги древние их берегут, не иначе. Давеча вон леденцами отравить хотели. Хорошо твой брат те петушки выхватил да в пыль бросил.
Теперь-то Нежданка поняла, почему у княгини такое лицо печальное, страдания они, поди, и в княжьем терему хороводы водят.
— А меня матушка Макошь бережет, мне сказывали, — зачем-то доложила девчонка. — Она добрая и справедливая, не дает в обиду. Макошь она всехняя, она и за княжьих детушек, поди, заступается.
— Не иначе, улыбнулась Рогнеда.
Они даже со Славкой раскачались посильнее. Да, правду княгиня говорила — ничего из-за крепостной стены высокой с тех качелей не видать. Там только внутрь себя смотреть можно, да думки думать.
— Беги к малым, — наконец, княгиня вспомнила, зачем Славка пришла. — Ждут они тебя, сказок просят.
У Нежданки все внутри, как солнышком озарило. Приняли! В княжий терем ее приняли!
— Попрошу я тебя еще, кроме сказок, присматривать за сыночками моими, чужих не подпускать.
Нежданка охотно закивала.
— Спать рядом с их покоями будешь, согласна?
Конечно, она на все была согласная. В княжьем терему спать рядом с детской горницей, чистенькой и уютной, с нарядными покрывалами, — это все ж таки не на постоялых дворах с восемью скоморохами за барабаном, да, бывало, что и с медведем под боком.
Все ж таки, коли девкой уродилась, тогда и жить девкой гораздо удобнее, что говорить.
Княжичи встретили свою новую няньку радостно. А уж как она им историю про кикимору рассказала, стали Олег да Игорь со Славкой лучшими друзьями. Ходили мальчишки за ней хвостом и все новых сказок да потешек просили. А у нее того добра — что ягоды в лесу в разгар лета
Чернику они тоже все втроем лопали, смеялись, синие языки друг другу показывали.
Вспомнилось почему-то, как у Ваньки все губы в чернике были в тот день, когда они познакомились. Три года уж прошло… Было ей тогда двенадцать, а сейчас уж пятнадцать с половинкой.