Неждана
Шрифт:
— Щекарь и Удал у Ерохи растут, хорошие мальчишки получаются, только болеют часто, — продолжила Надея.
Она снова собирала в котомку Нежданке пироги на дорожку, как тогда, зимой, два с лишним года назад.
— Авоська уж говорить начал, отца совсем не помнит, да и мать родную не признает, — торопилась она рассказать главное. — Милаша у тетки Перегуды прижилась, она сразу их с Забавой забрала, все так же заикается, Голуба с Прекрасой — в семье Жавра, мало про них знаю, Богдан у Искры и Златоцвета, ох, и сложно с ним…
Неждана вздохнула.
— Сорока совсем спилась. Пьют она с Галкой на пару в темную голову, изба развалилась, подачками чужими живут… Часто она с пьяных глаз к колодцу ходит, кричит, что утопится, — Влас ее за собой тянет. Богдаша тоже по ночам кричит, сны ему страшные снятся, про Власа, про мамку да про пожар, и как в колодец падает… Ходит Сорока на Богданчика смотреть, так он ее боится, отталкивает, а потом по ночам задыхается…
— Ладно, пойду, я, — силой оторвала себя от Надейки Неждана. — Правда, ждут, а то уедут без меня, потом догоняй, да прощения выпрашивай….
— Ну, ступай, дочка, — заревела Надея, — может, еще и свидимся…
— А я везде его ищу, у всех спрашиваю, все конюшни обошла, меня уж, поди, лошади на тракте узнают, — призналась Неждана. — И ничего… Коли узнаю что — дам знать…
Она выбежала за порог, чтобы не видеть этих материнских глаз, переполненных любовью, надеждой и отчаяньем.
Глава 28. Пошел в баню, или Леденчики
Летом случилось такое, чего уж никто и не ждал. Позвали скоморохов в Град выступать. Младшему брату князя невесту сосватали, свадьбу на середину листопада назначили, но первый праздник Зимава-мать жениха решила закатить уже сейчас — в начале червня.
— А что Морица-мокрица? — спросила Нежданка у Балуя. — Голосить из терема не станет?
Тот затрещину не дал, а пальцем пригрозил:
— Отвыкай, Озар. Нас всех за твои дразнилки по головке не погладят.
— Особенно в Граде, — уточнил Свиря.
— Так что с ней? В Цвельные края отбыла сызнова? — допытывался младший скоморох.
— Да, откуда ж мне знать? — попытался соврать огневой.
Даже плечами пожал, но как-то с перебором.
— Балуй, не балуй! — завопил Жердяй. — Не ври нам.
— Чего Небалуй сразу? — откликнулся тенью брат.
— Все хорошо, Небалуй, отдыхай, — хлопнул его по плечу Пересмяк.
— Да, Морице не до нас, — нехотя ответил старший.
Не привык он своих людей обманывать, не любил этого.
— Замуж вышла? — поинтересовался Озар.
Шульга встрепенулся, посмотрел испуганно да сдержался, ничего не сказал.
— Влюбилась Морица, кажись, — так Ванда еще весной наворковала, — наконец, Балуй что-то пояснил. — То плачет, то смеется, полдня наряжается, потом куды спешит… И горло полоскать зверобоем с подружками перестала, и матери с отцом не перечит, ходит по терему вся такая загадочная, глазюками зыркает.
Шульга совсем нос повесил, остальные заржали. Урюпа ткнул приятеля в бок:
— Не дождалась тебя краса, почти заморская, — наконец, изрек он. — Для другого эта кошка мурчит…
Взрыв хохота из угла скоморохов заставил оборотиться весь трактир.
Урюпа-таки получил по шее от старшОго.
— Жарко чего-то сегодня да пыльно, — зевнул Телепень. — Мож, в баню?
— Да, точно! Давайте попросим баньку истопить? — заворочался на своем месте толстый Пересмяк.
— А давайте, наоборот, — попросим сильно не топить, — подмигнул кому-то Урюпа. — Пусть Озар с нами хоть разок отмоется.
Нежданка напряглась. Последние две седмицы постоянно какие-то шутки про баню соромные начались, чего уж давно не бывало.
— Сдохну я в бане — будешь сам барабан тягать, — пригрозила она.
— Да, не сдохнешь…я тя умоляю, — снова зевнул Телепень. — Еще никого не знаю, чтобы в бане задохся.
— Потому и не знаешь, что схоронили всех, — огрызнулся Озар.
— Давай мы тебя тепленькой водичкой побрызгаем, спинку потрем… — как-то нехорошо улыбался Урюпа.
— Может, лучше мы с Шульгой тебе прямо здесь шею намылим, да и дело с концом? — предложил Озар со своей стороны.
Нежданке надо было во что бы то ни стало притянуть Шульгу на свою сторону. Никто с тем верзилой связываться не станет, Шульга за последние два года так возмужал, прямо в былинного богатыря превратился. С медведем на ярмарке борется понарошку, да потом Гуляша на руках уносит под вопли толпы.
— Правда, Озар, в Град едем, перед князем будем выступать — надо тебя в мыльне отпарить хоть раз нормально, — изрек Балуй. — Пойду я все ж-таки договорюсь, и костюмы в постирку сдам.
Не нравилось это Нежданке, ох как не нравилось…
На этот раз сам Балуй баню на постоялом дворе отменил. Посчитал, что слишком расточительно два раза за мыльню платить — в Кузовках, а потом еще и в Граде. Потому как после дороги в такую жару сызнова на них столько пыли осядет, что придется в Граде в баню ийтить по-любому. Велел пока всем пред поездкой в речке искупаться, а мыльню уж в Граде закажут.
Опять Урюпа с собой на речку Озара звал настойчиво, чуть не волоком тащил. Мальчишка сам напомнил, что нонче его очередь костюмы в повозку складывать, да другой скарб скоморохов грузить. Бежали обычно все от такой работы, отлынивали, пришлось и очередность установить, чтобы каждый раз ругань не начиналась.
Ушел Урюпа на реку со Свирей да Жердяем, а Озару пообещал, что вот ужо в Граде он его точно, как следует, намылит. Собственноручно.
Потом уж, как все готово было, барабан, трещотки и бубны в телегу погружены, костюмы в сундук сложены, сундук в повозке стоял, тогда уж мальчишка один на речку сбегал искупнуться.
В Граде Озар на ходу соскочил с телеги и попросился отпустить его на терем поглазеть, а то в прошлый раз он его и не рассмотрел толком. Балуй не возражал.