Неждана
Шрифт:
— А сладишь ли с молодой женой? — хихикает коварная Морица. — Мож, на девке какой сначала свою удаль молодецкую испытаешь? В Цвелизованных краях завсегда так принято — жениху положено с девками до свадьбы натешиться, чтоб жену уж знал, чем порадовать.
Хмурится Белояр, суровится, даже от щекотки уворачиваться стал. Кто ж с девкой не сладит в его-то годы? А, с другой стороны, обычаи Цвелизованных земель не так уж и дурны, как матушка сказывала. Мож, правда, ему девку какую сыскать, до листопада еще ого-го сколько времечка… Да, какую? Где? Как подступиться-то? Тут уж у мамки помощи не попросишь.
— А хочешь я для дядюшки любимого подружек на пир позову? — с другой стороны подкралась лиса-Морица. — Мож, и сладишь с какой, уговоришься? С таким-то молодцом пригожим кто ж на сеновал не захочет?
Заливается княжна, хохочет, что хрусталями звенит. А сама лукаво так смотрит, ответа ждет.
— В энтих платьях заморских? — облизывает пересохшие губы Белояр.
Представляет уж.
— А хоть бы и в платьях, — шепчет ему на ухо Морица. — Кто ж с пира гостей прогонит? Уж какие придут — и в шелках заморских всех за стол посадят.
Ой, зря она его так задирает, такие теперь видения пред очами жениха хороводят — не развидеть никак. Да, одна девка другой краше, и все его на сеновал зовут, прям за руку берут и за собой тянут…
— А князь с княгиней прогневаются? — волнуется «дядюшка».
Какой бы толстокожий Белояр ни был, а все ж подвох даже он чует, как крошки от сухарей под простыней.
— Да, что они сделают? — обворожительно улыбается Морица. — Ну, прогневаются на меня, да, и ладно — привыкла уж. Все ж таки я княжна, дочь единственная — пожурят, да и простят. Уж стерплю лишний раз — мне для дядюшки любимого ничего не жаль.
— Кого позовешь-то? Вроде прогнали всех с терема? — вспомнил, наконец, Белояр, как оно на самом деле с подругами у Морицы.
— А вон хоть бы няньку-сказочницу в шелка обряжу, — хихикает Морица. — Та, поди, за честь посчитает, коли ты на нее свой взор обратишь.
— Няньку? — шевелит толстыми губами Белояр, причмокивает, замечтавшись. — Не, няньку не хочу, у нее косы даже нет, мне мамка сказывала.
— Да к чему тебе та коса? — тянет его за рукав Морица. — У девки, чай, не коса самое заманчивое да сладкое…
И снова хохочет — заливается, довела дядюшку, засмущала — он по тону рожи со своим красным кафтаном сравнялся. Кабы не зеленые вставки на платье — так и не отличить вовсе.
— Пятнадцать годков всего девке, — продолжает подстрекать Морица. — Созрело уж яблочко наливное, смотри, не ты — так другие сорвут. В терему столько охочих молодцев — глазом моргнуть не успеешь, как без тебя обойдутся. Жалеть потом будешь, что упустил, первым не отведал
— А согласится она? — сопит Белояр, волнуется.
— Вот сам на пиру и спросишь, — хихикает Морица.
Помрачнел сразу челом «дядюшка», не знает еще, как об том у девок спрашивать, — мамка, видать, не сказывала.
— Говорила Славка мне по секрету, что люб ты ей, — поспешила успокоить его племянница. — Только она ж деревенщина дремучая, соромиться будет — как положено, так ты на это не смотри, то забавы все, у деревенских так принято.
— Правда? — снова обрадовался жених.
— Да, она на самом деле об тебе только и мечтает с первого дня, как в терем попала. Все глаза проплакала бедняжка, я ж слышу, как она по ночам в своей горенке твое имя твердит, да вздыхает тяжко. А ведь нет тута второго какого Белояра, один ты у нас красавец писанный.
— А я что… Да, я и без косы тогда согласный, коли такое дело, — надувает он щеки. — Коли девка вздыхает, так и я не прочь…
Вот же и дурак у нее дядюшка — подумала Морица. Как есть дурак! Мамкин баловень!
И зачем только Прелеста — дочка лекаря заморского замуж за него согласилась пойти? Да, видать уж чего не сделаешь за-ради астролябии. Трудно образованным девкам, с разумом пытливым, в этой темке беспросветной судьбу свою кроить.
Глава 39. Зол, как жгучий перец, или Плаху негде ставить
Прозор ходил последние два дня злой, как жгучий перец. Мало того, что Взворыку к праотцам отправили, не дознавшись толком, почто ветку пилил? Кто велел? Так еще и Липу не уберегли. Понял он уже, что к каждому своему приказу добавлять надобно: «До смерти не зашиби!» Да, не всегда помогает. Не дослушивают.
Нашли старуху быстро, хоть и в такую глушь забралась — на болота за Поспелкой, ближе уж к Коромыслям. Воропай и Дубыня вместо того, чтобы везти ведьму в терем к Прозору на разговор, свидетелям на опознание, сразу к допросу приступили. Да, все, что им уж известно, бабке выложили без утайки. Смекнула старая, что пощады ей неча ждать, пожила и буде, и прям в избе своей и померла, за порог вывести не успели.
Воропай и Дубыня, конечно, клялись, что старуху не били, не пугали, сама она со страху дух испустила, но по тому, как переглядывались, понял уж Прозор, что дело не чисто. Позвал лекаря заморского для пояснений, тот на бабку лишь издаля глянул, сразу сказал, что отравление то грибами. Тряханул Прозор хорошенечко Дубыню и Воропая по очереди, те и созналися, что успела старая порошочку из мешочка вдохнуть, да квасом запила.
Понятное дело, что не сама Липуня придумала, чтобы княжичей леденчиками травить, а вот кто ее на такое дело страшное толкнул, как теперя дознаться? И на что еще эта Морозка-Отморозка решится? С кем в иной раз смерть в терем подошлет?
Кабы не пир, поехал бы сам Прозор в Коромысли, с каждым бы строителем-древоделом потолковал, мож, и дознался чего еще про бабу, которая избу заказала. Чай, плата то был Липе, как обещалось. Коли все пошло не так, как злыдня задумала, уберегли боги детушек — скоморошка им на защиту поставили, так и баба богатая сразу схоронилась, что сом на дно легла. Поди-найди ее — на глубину ушла рыба крупная.
Думал-думал Прозор, ничего лучше не придумал, чем тащить тех древоделов в Град, пусть на пиру погуляют, мож, бабу ту и заприметят. Вызвал он к себе малиновых с золотыми пуговицами, но ввиду особой сложности поручения, на этот раз в самом начале разговора предупредил, чтоб мужиков, что ту избу строили, живыми в Град доставили, рож не били, костей не ломали, одежу не портили — чай, за стол праздничный посадить их придется. Трижды каждому обсказал — в начале разговора, в середине да в конце.