Нежданно-негаданно (сборник)
Шрифт:
— Да, сэр. Он вон за теми скалами. Молится.
— Это ничего, — сказал Холлорен. — Вот что, Макс. Когда он выйдет оттуда, непременно напои его.
— С радостью. После того, как вы напьетесь, сэр.
— Черт, да я совершенно не хочу пить. Последи только, чтобы этот бедняга инопланетянин получил свою воду.
— Я не могу, пока не увижу, что вы напились вдосталь. Состояние обезвоживания, о котором я упоминал, сэр, заметно усилилось. В любой момент у вас может наступить коллапс. Я требую, я умоляю вас, напейтесь.
— Ну ладно, хватит ворчать.
— Ах, сэр!
— А? Ну что еще?
— Вы знаете, что я не могу покинуть границу.
— Да почему же?
— Это противоречит инструкции. А кроме того, за скалами — инопланетянин.
— Я посторожу за тебя, Макс, старина. А ты будь умницей и принеси воды.
— Вы очень добры, сэр, но я не могу этого допустить. Ведь я — робот ГР, сконструированный специально для охраны лагеря. Я не имею права возлагать эту ответственность ни на кого- даже на землянина или на другого робота ГР до тех пор, пока они не назовут пароль и я не сменюсь с поста.
— Знаю, знаю, — пробормотал Холлорен. — С какой стороны ни возьмись, результат один.
Он с трудом поплелся к скалам.
— Что случилось? — спросил робот. — Что такого я сказал?
Ответа не было.
— Мистер Холлорен? Джемисдар — инопланетянин?
Ответа по-прежнему не последовало. Макс продолжал охранять границы лагеря.
Холлорен был измучен. Горло саднило от пустых разговоров с глупым роботом, а все тело болело от бесчисленных ударов двойного солнца. Это был уже не солнечный ожог — Холлорен почернел, обгорел, превратился в жареного индюка. Боль, жажда и утомление вытеснили все остальные чувства, кроме злости.
Он злился на себя за то, что попал в такое нелепое положение и не сумел предотвратить своей гибели («Холлорен? Ах да, бедняга не знал пароля и умер от жажды всего в сотне шагов от воды и палаток. Печальный, нелепый конец…»).
И теперь его поддерживала только злость. Только она заставляла его вновь взвешивать положение и искать возможности проникнуть в лагерь.
Он уже убедил робота, что он — землянин. Затем он убедил робота, что он — инопланетянин. Ни то, ни другое не помогло ему проникнуть в лагерь.
Что еще он может сделать?.
Холлорен перекатился на спину и уставился в пылающее белое небо. В нем плавали черные точки. Галлюцинация? Нет, это кружили птицы. Они забыли про свою обычную добычу и ждали, чтобы он совсем обессилел — вот тогда они устроят настоящий пир…
Он заставил себя сесть. Теперь, сказал он себе, ты взвесишь все и найдешь зацепку.
С точки зрения Макса все разумные существа, знающие пароль — земляне. А все разумные существа, не знающие пароля, — инопланетяне.
Это означает…
На мгновение Холлорену показалось, что он нашел ключ к разгадке. Но ему было трудно сосредоточиться. Птицы спускались все ниже. Из-за скалы выскользнул койот и понюхал его ботинок.
Забудь все это. Сосредоточься. Превратись в логически мыслящий автомат.
В конце концов Макс глуп. Его сконструировали не для того, чтобы он разоблачал обманщиков, если не считать одной очень узкой области. Его критерии… архаичны, как в анекдоте о Платоне, который назвал человека двуногим существом без перьев, а Диоген ощипал петуха и заявил, что он точно соответствует этому определению, после чего Платон внес уточнение, добавив, что человек — это двуногое существо без перьев и с плоскими ногтями. Но какое отношение все это имеет к Максу? Холлорен яростно тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться. Но перед ним по-прежнему вставал человек по Платону — шестифутовый петух без единого перышка на теле и с очень плоскими ногтями.
Макс уязвим. У него должно найтись слабое место. В отличие от Платона он не может вносить уточнения в свои определения. Он не в состоянии отойти от них, как и от всего того, что из них логически вытекает.
— Черт побери! — сказал Холлорен вслух. — По-моему, я-таки нашел способ.
Он попытался обдумать его подробнее, но обнаружил, что на это у него уже нет сил. Оставалось только одно: попробовать, а там будь что будет.
— Макс, — сказал он шепотом, — вот идет ощипанный петух, а вернее, неощипанный петух. Сунь-ка это в свою космологию и прожуй хорошенько.
Он сам хорошенько не понимал, что, собственно, хочет сказать, но твердо знал, что сейчас сделает.
Капитан Битти и лейтенант Джеймс вернулись в лагерь в конце третьего земного дня. Холлорена они нашли без сознания. Это было следствием большого обезвоживания и солнечного удара. В бреду он кричал, что Платон пытался не пустить его в лагерь, и тогда Холлорен превратился в шестифутового петуха без плоских ногтей и тем посрамил ученого философа и его дружка робота.
Макс напоил его, завернул в мокрое одеяло и соорудил над ним светонепроницаемый тент из двух слоев пластика. Дня через два Холлорен должен был совсем оправиться.
Но перед тем, как потерять сознание, он успел написать на листке:
«Без пароля не мог вернуться. Сообщите, чтобы завод ввел в роботов ГР аварийный контур».
Битти не мог добиться от Холлорена никакого толку, а потому стал расспрашивать Макса. Он узнал все подробности о том, как Холлорен ушел на разведку, и про многочисленных инопланетян, которые выглядели точно так же, как Холлорен, и о том, что говорили они и что говорил Холлорен. Это-то было понятно: Холлорен отчаянно искал способа проникнуть в лагерь.
— Но что произошло после этого? — спросил Битти. — Как он все-таки проник в лагерь?
— Он не «проник», — ответил Макс. — Он просто вдруг уже был там.
— Но как он прошел мимо тебя?
— Он не проходил. Это было бы невозможно. Просто мистер Холлорен был уже внутри лагеря.
— Я не понимаю, — сказал Битти.
— Говоря откровенно, сэр, я тоже не понимаю. Боюсь, что на ваш вопрос может ответить только сам мистер Холлорен.
— Ну, когда еще Холлорен начнет разговаривать! — сказал Битти. — Но если он нашел способ, наверное, и я сумею его найти.