Неживая вода
Шрифт:
— Если б не вы, дядя Витольд, они бы и грех смертоубийства на себя приняли, — сказала Марьяна, и расплакалась снова.
— Главное, что мы живы теперь, — прошептал Игнат.
— Прости меня, — всхлипнула девушка, обтерла рукавом покрасневшие глаза. — Это из-за меня все случилось…
— Не Марьяна, так Ульяна, — повторил Игнат услышанные им ранее слова. — Не в Солони — так где-нибудь еще…
И нервно усмехнулся.
Она была права. Тот знакомый Игнату мир, где были добрые и отзывчивые люди, остался далеко позади. Раскрошился в мелкую
— Жаль, что лекарств достойных здесь нет, — сказала Марьяна, утерев последние слезы и несколько раз шмыгнув припухшим носом. — Без лекарств будет плохо. В больницу нам надо, дядя Витольд. Далеко ли до города будет?
— Далековато, — ответил тот. — До ближайшей деревушки полдня ехать, это если по хорошей дороге. А по бездорожью, да сугробам…
Он с сомнением покачал головой.
— Да я в порядке, Марьян, — Игнат поймал ее встревоженный взгляд и попробовал улыбнуться. — Отлежусь немного, как новенький буду.
— Бог даст, метель утихнет, тогда и попробуем к людям выбраться, — поддакнул Витольд.
Но метель не утихала. В последующие несколько дней непогода разыгралась пуще прежнего: снеговая лавина накрыла тайгу, обернула зимовку пуховой шалью. Каждый раз Витольду приходилось расчищать выход, чтобы выбраться за дровами и хворостом, и по возвращению дверь снова оказывалась подперта наметенным сугробом. В еде пока недостатка не было, да еще пару раз удавалось подстрелить глухаря, но ни о соболях, ни о более крупной добыче речь не шла. Витольд ругался на родном языке и проклинал гибельные места.
Игнат чувствовал вину перед своим спасителем, главным образом из-за того, что в зимовке стало на два рта больше, ведь запасы Витольда явно не были рассчитаны на троих. Двигаться еще было трудно — спина казалась тяжелой, словно черепаший панцирь. Марьяна несколько раз в день обрабатывала раны спиртом и мазала какой-то мазью, оказавшейся в аптечке Витольда. Но каждый раз, делая перевязку, задумчиво хмурилась и на все расспросы Игната только отмахивалась.
На пятый день буря начала утихать, и Игнат упросил Витольда взять его с собой, проверить капканы.
— Не могу я сиднем сидеть, — пояснил парень. — С детства не приучен. Да и расхаживаться мне надо.
— Ты только аккуратнее, чтоб швы не разошлись, — наставляла Марьяна.
Игнат обещал быть осторожным.
После задымленной, по-черному топившейся избы, морозный воздух показался Игнату резким, пьянящим. Повсюду, насколько хватало глаз, простиралось белое безмолвие — переломанные бураном сосны обрядились в длинные снежные кафтаны, поземка кружилась, осыпая Игнатов тулуп меловой пудрой, и где-то в недосягаемой вышине, над поседевшим миром, медленно текла молочная река.
"Это особое, зимнее молоко, — подумал Игнат. — Молоко, разбавленное неживой водой. Выпьешь его — и твое сердце превратится
Он сморгнул выступившие на глазах слезы, и заковылял к поджидающему его Витольду.
— Как ты, парень? — участливо спросил мужик.
— Жить буду, — криво улыбнулся Игнат.
Больше вопросов Витольд не задавал. Он брел по сугробам медленно, останавливаясь, чтобы свернуть папироску или перекинуть ружье с одного плеча на другое. Но Игнат понимал, что все это делалось ради него — передвигаться по снегу оказалось делом затруднительным, швы тянули и разламывали спину. Но виду Игнат не подавал.
— Вы бы стрелять меня научили, дядя Витольд, — наконец, заговорил он, с любопытством оглядывая видавшее виды охотничье ружье.
— Смотри, какой шустрый! — присвистнул тот. — Первый день с печи слез, а уже на подвиги тянет!
Он рассмеялся густым, но добродушным смехом. И было видно, что просьба Игната приятна ему.
— Научу, — пообещал Витольд. — Вот окрепнешь немного, так на охоту тебя возьму. А ты, никак, охотничьем ремеслом заняться решил?
— Я на всякий случай, — серьезно ответил Игнат. — В тайге все-таки. Мало ли, зачем понадобится…
— Это ты верно говоришь, — поддакнул Витольд. — В лесу надо держать ухо востро, патрон в обойме, а палец на крючке. Я сам по беспечности однажды пострадал, на себе крепость волчьих укусов испробовал.
— Есть что-то и похуже волков, — задумчиво проговорил Игнат.
Витольд ухмыльнулся в бороду.
— Есть, не буду спорить. Земляки твои похуже волков будут. Даже навь честнее оказалась. Гляди-ка, не тронула вас.
— А вы, дядя Витольд, никак смеетесь надо мной? — буркнул Игнат.
Искоса глянул на браконьера, в глазах которого, и верно, плясали смешливые искры.
— Да Бог с тобой, — ответил тот. — Девушка вот твоя не верит. А я верю. На веку своем чего только видеть не пришлось. Да вот хоть взять волчий укус, — Витольд похлопал варежкой по правому боку, где под слоями ватника и вязаного свитера скрывались глубокие шрамы. — Не поверишь, если скажу, кто меня излечил. Самая настоящая лесная ведьма.
— А как вы ее отыскали? — заинтересовался Игнат.
— Сама меня нашла, как хворост собирала, — с охотой начал делиться байками Витольд. — Было это с два месяца назад. Ее изба дальше к северо-западу стоит — на сваях, будто на птичьих ногах. Вот, отварами да мазями она меня вылечила, а ведь уже обморожение да гангрена начались. Веришь?
— Верю, — кивнул лохматой головой Игнат. Подумал и спросил:
— А про живую и мертвую воду вы слыхали?
— Про что не слышал, про то не слышал, — развел руками Витольд. — А та ведьма, может, и знает. Она многое знает, даром, что с нечистым водится.
Игнат вздрогнул, поежился. Болью отозвались плечи.
— С навью? — осторожно спросил он.
— И этого я не знаю, — Витольд остановился, искоса поглядел на парня. Спросил:
— А ты, никак, поквитаться хочешь?
Игнат поджал губы, ответил: