Нежная мятежница (Тревоги любви)
Шрифт:
Это очень походило на вызов. Рослин напряглась.
— Я просто не хочу выходить из этой комнаты с вами.
— Но вы выйдете.
Она замерла на месте, предоставляя ему решать, тащить ли ее насильно или последовать ее примеру. Он остановился. Некое подобие улыбки появилось на его лице, когда он в следующий момент наклонил голову к ней.
— Позволь мне лучше идти этим путем, милая. Или я поцелую тебя в оранжерее, либо прямо сейчас здесь при всех. Так или иначе ты все равно будешь у меня в руках и…
— Ты — настоящий дьявол! — вырвалось у Рослин, прежде чем она сообразила, как много людей наблюдают за ними. — Ладно, хорошо, — перешла
Теперь он улыбнулся широко и уверенно.
— Тогда идем.
Они продолжили начатый путь. Он по-прежнему держал ее под руку, но шел неторопливо, время от времени останавливаясь, чтобы переброситься несколькими словами со знакомыми. Все выглядело так, будто они просто прогуливаются, как и многие другие. Рослин встретилась глазами с Франсес. Подруга смотрела на нее с явным неодобрением. Правильно, конечно. Но Рослин не решилась испытывать судьбу с риском оказаться в еще более пикантной ситуации. Конечно, Энтони, возможно, и не решится поцеловать ее при всех. А если решится? Что будет тогда со всеми ее планами? Нет, выход сейчас только один. Плохо только, что она не завершила начатой сделки. «Тогда идем» — отнюдь не обещание, которое она от него требовала. Но вспомнила об этом Рослин только уже у самого входа в оранжерею.
— Здесь действительно очень мило, — с облегчением сказала Рослин.
Вид цветущих растений успокаивал, несмотря даже на то что Энтони полуобнял ее за талию.
— Не могу с этим не согласиться, — ответил Энтони, который, правда, смотрел не на цветы, а исключительно на нее.
Но она упрямо отводила взгляд, благо, что поводов для этого было более чем достаточно. Вдоль дорожки стояли изящные статуи, соперничающие красотой с цветами, которых было здесь несметное количество. Здесь был даже фонтан. Мешала наслаждаться зрелищем только лежащая на бедре рука, тепло которой Рослин явственно ощущала сквозь тонкую ткань суженного в талии платья.
— Я… Нам следует продолжить переговоры, сэр Энтони.
Голос дрожал и звучал слишком жалобно. Пришлось прокашляться.
— Вы поступили чертовски нечестно, не оставив мне выбора, — произнесла она уже более уверенным тоном.
— Согласен.
— Неужели, вам так необходимо было принуждать меня?
Остановившись, Энтони развернул ее к себе и, как бы размышляя над вопросом, стал медленно обводить взглядом ее лицо. Только сейчас Рослин поняла, что маршрут прогулки был избран им скорее всего не случайно. Они оказались в дальнем углу оранжереи, у самых перил, за которыми открывался вид на раскинувшийся внизу сад. Тонкие ветви одного огромного дерева доставали до этого уголка, отгораживая его от входа. Все это не могло не настораживать. Тем более что, кроме них, поблизости никого не было. По крайней мере ни единого звука, кроме мирного клокотания фонтана, она не слышала.
— Да, это было необходимо, — услышала она наконец прерывистый ответ Энтони. — С тех пор как я увидел тебя, я не мог думать ни о чем, кроме новой встречи наедине.
Он притянул ее совсем близко к себе, и, к ужасу своему, она поняла, что у нее нет сил этому противиться. Свободная его рука нежно скользнула по ее шее снизу вверх, осторожно приподняв кончиком большого пальца подбородок. Глаза их встретились. И почти в тот же момент Рослин почувствовала прикосновение его губ. Теплые и ласковые, они защекотали рот, лишая последней
Страсть пылала в Энтони адским пламенем, стремящимся вырваться из своей темницы путем ее разрушения. Он не помнил, чтобы когда-либо испытывал столь сильное желание обладать женщиной. Однако любое неосторожное движение могло вспугнуть ее и все испортить. Он осознавал это. Опыт подсказывал верное решение: только осторожные, постепенно усиливаемые ласки подогреют появившиеся в ней чувства до неотвратимого ответного влечения. Но, Боже, как же страшно тяжело сдерживать себя, когда все тело буквально вопиет, требуя ее прямо сейчас, немедленно!
Страсть брала иногда верх над рассудком. Сам того не замечая, он все-таки совершал мелкие ошибки: палец помимо его воли скользнул по ее волосам, вытащив скрепляющую прическу заколку, колено оказалось меж ее ног, раздвинув скрываемые юбкой бедра. Спасало то, что она в еще меньшей степени, чем он, отдавала себе отчет в происходящем. Но Энтони пока об этом не знал.
Именно прикосновения немного двигающегося его бедра к самому интимному месту ее тела полностью парализовали Рослин. А остатки рассудка затмили горячие поцелуи. И этого мало. Язык Энтони, проникая в ее полуоткрытый рот и принося с собой щекочущую сладость, дарил неописуемое наслаждение. Вот и ее язык почему-то оказался осторожно зажатым между его губ, и они не отпустили его, а начали медленно затягивать все глубже и глубже. Беспомощная против ласк опытного обольстителя, Рослин уже оказалась в его власти, готовая позволить сделать с собой все, что ему захочется.
Энтони это отметил, но тут же он понял и другое: не надеясь на столь быстрый успех задуманного, он выбрал совершенно неподходящее место. В оранжерею в любой момент мог кто-нибудь войти. Глухой стон вырвался из его груди.
— Иди в свою комнату, моя сладкая. Я приду следом, — умоляюще зашептал он.
— В мою комнату? — пролепетала Рослин, еле шевеля губами, будто в гипнотическом сне. Связать слова и ощущения ей явно было не по силам.
Ему захотелось как следует встряхнуть ее. У них же совершенно нет времени на всякие дурацкие условности, черт побери! Но он только покрепче сжал ее плечи.
— Взгляни на меня, Рослин, — быстро заговорил Энтони. — Мы не можем оставаться здесь. Это ты понимаешь? Это место не для таких свиданий.
Рослин нахмурилась:
— Что вы имеете в виду?
Гром и молния! Неужели Реджина права? Но может ли женщина быть столь невинна в таком возрасте? Он почему-то испытывал удовлетворение оттого, что ответ, похоже, может быть положительным, но если это так, то нельзя дать ей прийти в себя. Он может утратить все, чего добился. Черт бы побрал эту невинность!
Но какая-то нежная струнка души, о существовании которой Энтони и не подозревал ранее, пела от счастья, что Рослин столь необычна.
Он глубоко вздохнул и, стараясь говорить как можно спокойнее, начал объяснять:
— Ведь и ты, и я сейчас хотим одного — любви. А раз мы оба желаем этого, то необходимо найти такое место, где нам никто не помешает. Согласись, что твоя комната для этого весьма подходит.
Рослин медленно качала головой в такт его разъяснениям.
— Эх, что же ты сделайт? Не должно было быть поцелуев… Я говорила тебе так.