Нежная мятежница (Тревоги любви)

Линдсей Джоанна

— О!.. Это же великолепно! — выпалил расплывшийся в улыбке Джеймс прежде, чем заметить, как помрачнел брат. — Разве нет? — добавил он растерянно.

— Нет, это совсем не так здорово, черт побери!

— Но, Боже мой, Тонни, появление детей после свадьбы вполне закономерно и…

— Я и без тебя это знаю, болван! Более того, я хочу иметь детей. Однако связанное с ними условие меня совершенно не устраивает.

— Плата за отцовство? Но тут уж никуда не денешься, — рассмеялся Джеймс, естественно не понявший, о чем говорит Энтони. — Но, Боже, речь идет всего о нескольких месяцах. Неприятно, конечно, провести их, не имея возможности спать

с собственной женой, однако не смертельно. К тому же можно всегда найти утешение в любом другом месте.

Энтони поднялся из-за стола. Голос его, когда он заговорил, был ровным, но слишком холодным, чтобы свидетельствовать о душевном спокойствии:

— Если бы я искал утешение в другом месте или речь шла о нескольких месяцах, я бы, наверное, отнесся к новости так же, как и ты, брат. Но мое воздержание начнется сразу же, как только моя дорогая жена сообщит мне о своем состоянии, и неизвестно сколько продлится.

— Кто мог придумать такую нелепость? — воскликнул удивленный до глубины души старший брат.

— Уж не я, конечно, черт побери!

— Ты хочешь сказать, что единственное, из-за чего она захотела спать с тобой, — желание иметь ребенка?

— Других причин она не признает.

— Не хотелось бы этого говорить, малыш, но похоже, что твоя женушка нуждается в хорошей трепке, — выпалил обиженный за брата Джеймс.

— Нет, больше всего мне и Рослин нужно, чтобы она поняла, что не права. Сама поняла. И это обязательно произойдет. Вот только когда? Это, милый братец, и есть тот вопрос, от раздумий над которым я схожу с ума.

Глава 41

Только чай и поджаренная булочка. Не на самом вкусном завтраке настояла Нетти. Но она права. Это лучше, чем мучиться в корчах над тазиком, как в прошлый раз, когда Рослин попробовала горячий шоколад с печеньем. Подозревать о том, что она беременна, леди Мэлори начала на прошлой неделе. Догадка переросла в уверенность три дня назад. Позывы тошноты начали мучить ее тогда с самого утра и прекратились лишь к полудню. В последующие дни ее мутило все чаще и дольше. Сегодня пришлось провести над тазиком чуть ли не час, пока желудок успокоился. Рослин с ужасом думала о том, что будет с ней завтра. Ведь завтра — свадьба Франсес. Похоже, она не сможет присутствовать на бракосочетании лучшей подруги. Эта мысль усиливала угнетенность ее состояния, которое и так было, естественно, не лучшим.

Желудок как следует не справлялся даже с мягким хлебом, который она откусывала специально малюсенькими кусочками. Порой Рослин уже раскаивалась за свое страстное желание непременно иметь ребенка, без которого, как ей недавно казалось, она просто не сможет жить. За что ей такие мучения? Почему она не из тех счастливых женщин, которые благополучно разрешаются, ни разу не испытав такого ужасного состояния? И надо же, чтобы все произошло так быстро! Хотя… Она настояла на своем измучившем их обоих условии две недели назад, а первые признаки беременности ощутила на прошлой неделе. Получается, что все, что было после этой дурацкой сделки, совершенно ни при чем. Будущий их ребенок был зачат скорее всего в самую их первую ночь любви!

Рослин осторожно, стараясь не делать лишних движений, поставила чашку на стол, стоящий рядом с шезлонгом, в котором она полулежала. Эти противные спазмы в животе начинались именно тогда, когда она активно двигалась. Ей это стало ясно во время одного из недавних свиданий с Энтони, когда утром он вновь прижал ее к себе, чтобы заняться любовью.

Только собрав все свои силы, она смогла тогда скрыть свое состояние и не сообщить ему о беременности. Из-за эгоистичного упрямства она приходила к нему еще на две ночи и опять же ничего не рассказала. По больше так продолжаться не могло. Рослин стало это совершенно очевидно сегодня утром, когда она представила, что Энтони вот-вот проснется и вновь позовет ее. Она опрометью выскочила из его спальни и прибежала к себе. Приступы тошноты становятся все мучительнее. Вряд ли она сможет вообще заниматься любовью, пока они будут продолжаться. Ничего не остается, как сообщить ему о том, что ребенок уже зачат. Иначе он сам догадается об этом и поймет, что она нарушила свое последнее условие, приходя к нему, уже зная о своем состоянии.

Пропади все пропадом, как же ненавидит она сейчас свою проклятую сделку! Энтони был таким великолепным, таким влюбленным последние две недели, по крайней мере в спальне. Каждая из последних ночей была как первая брачная. Они почти не спали, посвящая все время любви. То, что после этого ему не нужна была никакая другая женщина, не вызывало сомнений. Всю свою страсть, всю нежность он отдавал ей. Большего и желать было нельзя. Правда, за пределами спальни Энтони был совсем другим. Он то, казалось, вообще не обращал на нее никакого внимания, то осыпал холодными, язвительными шутками. Рослин понимала, с чем это связано. Со все той же проклятой их договоренностью, на которой она настояла. Муж таким образом показывал, что его недовольство принятыми условиями ни в коем случае не уменьшилось.

Теперь заканчиваются и их ночи. Но она не хочет этого. Она уже не может без Энтони, черт побери! И надо же, именно теперь есть все шансы потерять его из-за собственного идиотского решения. Сказала же она, что их связь будет временной. Две короткие недели как раз подходят под это понятие.

— Ты хотела видеть меня?

Энтони вошел, не предупредив о своем прибытии стуком. Последний раз Рослин видела его в своей комнате в тот далекий уже вечер, когда решила притвориться, что плохо себя чувствует. Сейчас притворяться было не к чему.

Он первым делом внимательно осмотрел новую обстановку и лишь затем остановил взгляд на жене. Рослин почувствовала, как нервное напряжение отзывается настоящей бурей в ее желудке.

— У меня будет ребенок, — выпалила она, чтобы побыстрее покончить с мучившей ее неопределенностью.

Выражение лица Энтони не изменилось ни малейшим образом. Худшей реакции с точки зрения женского самолюбия быть не могло. Мог бы хоть сделать вид, что рад. Если нет, то хоть бы сказал, что недоволен. Выражение недовольства, даже гнев были бы для нее сейчас лучше, чем подобное равнодушие.

— Как тебе повезло, — произнес он иронично. — Твои временные посещения моей спальни, таким образом, заканчиваются.

— Да. Если только…

— Если? — перебил Энтони. — Я далек от того, чтобы нарушать наши правила. Не бойся, дорогая.

Рослин прикусила губы, которые чуть было не раскрылись, чтобы прямо сказать все, что она думает об этих правилах. Но то, что она хотела сказать, до того как он прервал ее, совершенно вылетело из головы. Впрочем, он, как видно, и не хотел ее слушать. А как ей хотелось, чтобы сбылась ее тайная надежда и Энтони сам бы предложил забыть о той сделке, потребовал бы, чтобы она при первой возможности вернулась в его спальню. Нет, судя по его виду, этого не произойдет. Почему? Неужели ему уже все равно?