Нежная мятежница (Тревоги любви)
Шрифт:
— И эти тоже ты собиралась оплатить.
Она кивнула.
— Да, — пришлось произнести ей вслух, поскольку он смотрел не на нее, а на бумаги.
— Тогда почему же ты сразу не сказала продавцам, чтобы они присылали счета на твое, а не на мое имя?
— Я… Я хотела, но потом забыла, — пролепетала она, удивляясь тому, что муж был совершенно спокоен.
— Нет, не так, — возразил он, заставляя ее сердце сжаться от страха. — Впрочем, ты с самого начала действовала не лучшим образом. Те вещи, которые ты приобрела, я мог бы купить раза в
Сказав это, Энтони сделал наконец то, что она ожидала: засунул счета в свой карман. Рослин это рассердило.
— Они за мои заказы! — воскликнула она.
— Но эти вещи украсили мой дом.
— Я их купила, — настаивала Рослин. — И пропади все пропадом, я за них и расплачусь!
— Нет, этого не будет. Ты не собиралась платить с самого начала, так что давай оставим все так, как и предполагалось. Договорились?
Энтони улыбнулся. Улыбнулся ей!
— Не упрямься, Энтони. У тебя и так достаточно долгов. Я хочу заплатить за то, что я…
— Успокойся, любовь моя, — перебил он ее. — Наверное, мне не следовало позволять тебе думать, что я могу опасаться финансовых проблем. Но тебя так развлекала идея запутать меня в долгах, что мне просто не хотелось мешать, — произнес Энтони, демонстративно опуская глаза долу. Затем хмыкнул и поднял пальцами ее подбородок. — Но правда заключается в том, что ты могла бы переоборудовать еще сотню домов, и я бы даже не повел бровью.
— Но ты не можешь быть так богат!
Он довольно рассмеялся:
— Наверное, не мог бы, не будь у меня брата гениального во всем, что касается денег. Про Эдварда говорят, что он превращает в золото все, к чему притронется. Именно ему мы и поручили вести финансовые дела нашей семьи. Если после того, что произошло в нашем городском доме, он тебя не устраивает, можно переехать. У меня есть несколько имений неподалеку от Лондона, а также поместья в Кенте, Нортамптоне, Норфолке, Йорке, Линкольне, Уилтшире, Девоне…
— Хватит!
— Тебя так огорчает, что женился я на тебе не из-за денег, дорогая?
— Как бы там ни было, а их у тебя прибавилось, — решилась до конца расставить все по местам Рослин. — В соответствии с брачным контрактом я сегодня утром открыла счет на твое имя.
После сказанного ранее сообщение прозвучало довольно нелепо. Энтони совсем развеселился:
— Думаю, что тебе лучше всего еще раз съездить в банк и отдать эти деньги в рост для наших детей. И коль мы уж об этом заговорили, ты должна знать: я хочу сам тебя обеспечивать. За одежду для тебя, драгоценности, любые украшения платить буду я.
— А что мне прикажешь делать со своими деньгами? — несколько резковато спросила Рослин.
— Все что угодно. Есть многое, на что еще можно потратить деньги. Кстати, будет неплохо, если ты станешь советоваться со мной и по поводу того, как собираешься расходовать свои деньги. По крайней мере это поможет нам в будущем избежать недоразумений типа сегодняшнего.
Итак, самостоятельностью
— Если наша дискуссия требует продолжения, то не лучше ли нам перенести ее с улицы в дом, — предложила она.
Энтони усмехнулся ее почти официальному тону. У него были свои виды на продолжение разговора, связанные с тем неописуемо приятным чувством, которое он испытал, когда она так доверчиво, прижималась к нему по дороге сюда. Что бы она ни говорила, а это было предложение мира, и ему следовало ответить тем же. То, что зародилось в них обоих во время недавней счастливой скачки, необходимо было закрепить и по возможности скорее.
— По-моему, данная тема исчерпана, — произнес он, беря жену под руку и направляясь к двери дома. — Но есть кое-что другое, что требует от нас срочного и полного внимания.
Сердце Рослин екнуло от сладостного предчувствия, но она тут же одернула себя, боясь ошибиться. Она постаралась не обольщаться и тогда, когда он нежно взял ее за руку и повел в свою комнату. Даже, когда дверь за ними закрылась, она продолжала изо всех сил сдерживать себя.
Энтони пересек комнату, сняв на ходу сюртук и бросив его в тот самый шезлонг, на котором началась для нее вчерашняя ночь. Рослин нахмурилась. Этот предмет мебели вызывал отнюдь не положительные эмоции. Что и говорить, муж преподал ей на нем, как и обещал, запоминающийся урок. В груди шевельнулась обида, но одновременно проснулись и воспоминания о минутах блаженства, которые тоже были у нее именно в этой комнате.
— Иди сюда, дорогая, — позвал Энтони, направляясь к кровати и расстегивая пуговицы своей белой батистовой рубашки.
Сердце опять сжалось в сладостном томлении. И вновь холодок страха пробежал внутри. Женское чутье подсказывало, что муж, вне всякого сомнения, стремится к ней сейчас, хочет ее. И все-таки… Еще одного сеанса обязательной полуживотной любви она попросту не вынесет.
— Ты чувствуешь, что можешь… что можешь притворяться, будто испытываешь страстное влечение ко мне. Правильно я поняла?
— Притворяться? — Брови Энтони удивленно поползли вверх. — О, я понимаю. Ты до сих пор не веришь в то, что желание могло возникнуть во мне и само по себе, помимо моей воли, сладенькая моя? Но ты можешь хотя бы подойти и помочь мне разуться?
Она повиновалась только потому, что он так и не ответил на ее вопрос, а предпринимать что-либо, пока не будет уверенности в его подлинных чувствах, было бы неправильно. В конце концов после того, что она сделала, Рослин готова была простить ему даже некоторую жестокость в обращении с ней. Пусть это будет наказанием, если нужно. Да, она многое могла бы снести сейчас, но только не отсутствие настоящей страсти в Энтони.