Нежная осада

Смолл Бертрис

– Сэр Уильям жив! – воскликнул преподобный Стин. – Он только ранен!

Жители Лиснаски сгрудились вокруг хозяина, и Кайрен, воспользовавшись случаем, тронул за плечо молодого Моргана.

– Иди в замок, парень, – прошептал он. – Я не дам тебя повесить. Поспеши, пока о тебе не вспомнили. Сэр Уильям не так благороден, чтобы забыть обиду. Беги!

Он с улыбкой посмотрел вслед несущемуся между домами парню.

– Достаньте носилки, – велела герцогиня, немного придя в себя. – Я не желаю видеть этого человека в своем доме. Но вероятно, преподобный Стин согласится

приютить его, пока он не сможет сесть в седло.

Она оглядела толпу, стараясь держаться как можно более стойко, но боли, раздиравшие ее, становились все нестерпимее. Жасмин с трудом заставила себя продолжать:

– Жители Лиснаски, был ли кто свидетелем, что именно Брюс Морган ранил вашего господина? Если нет, молчите ради его отца. Больше вы Брюса не увидите, а к тому времени, как сэр Уильям и его семья начнут разыскивать преступника, его уже не будет в Ольстере. Он всего лишь мальчик, горячо любивший девушку, подло изнасилованную и убитую сэром Уильямом. В глубине души вы знаете, что сэр Уильям совершил смертный грех. Не добавляйте новых мерзостей к уже содеянным. Возвращайтесь в Лиснаски. Я не позволю вам устраивать хаос в Магуайр-Форде.

Под ее негодующим взглядом мужчины стали медленно поворачивать коней. Вскоре по дороге в Лиснаски протянулась длинная кавалькада вооруженных факелами всадников. Только тогда Жасмин Лесли громко охнула и упала на колени.

– Кажется, твой ребенок решил появиться на свет раньше срока, – выдавила она сквозь стиснутые зубы.

– Мама! – вскрикнула Фортейн, подбегая к матери. Джеймс Лесли, не дожидаясь помощи, отстранил падчерицу, поднял жену на руки и понес к замку.

Увидев это, старая Бидди поспешила навстречу:

– У вас есть родильный стол, милорд? Сверху уже мчалась Рохана.

– Я позабочусь о миледи, – пообещала она, – как всегда с самого ее рождения.

– Пусть Бидди нянчит младенца, когда тот родится, – приказала Жасмин, боясь, чтобы старушка не обиделась. – Она тоже может мне помочь, поскольку не раз принимала детей. – И, застонав, добавила:

– Этот ребенок слишком нетерпелив. Не то что ты, моя Фортейн, – медлила до последнего и ждала, пока тебя перевернут. Ах! Я чувствую головку ребенка. Она вот-вот выйдет!

Джеймс Лесли знал, что делать. Уложив жену на стол, он прижал ее плечи к столешнице, чтобы облегчить труд женщин. Очевидно, времени для проволочек не оставалось. Жасмин громко охала. Никогда у нее не было таких скорых родов!

– Рохана! – отчаянно вскрикнула она.

Служанка подняла юбки и раздвинула ноги госпожи.

– Вы правы, миледи, головка уже видна. При следующей схватке постарайтесь тужиться. О-о-о! Почти вышла! Клянусь, в жизни не видела, чтобы все так быстро закончилось, моя принцесса! Ой!

Она едва успела поймать новорожденного, почти выпавшего из материнского тела. Дитя сразу громко завопило, протестующе размахивая ручонками, словно оскорбившись, что его так грубо вытолкнули из темного теплого чрева.

– Кто у меня? – выдохнула Жасмин.

– Девочка, – с восторгом проворковал Джеймс. – Прелестная маленькая злючка!

– Что же, Джемми, ты мечтал о дочери,

чтобы было кого баловать, и, как видишь, настоял на своем, – усмехнулась жена.

Фортейн была ошеломлена. Подумать только, все происходило на ее глазах! Поразительно!

– Они всегда появляются так быстро, мама? – поинтересовалась она.

Жасмин слабо рассмеялась:

– Нет, такое бывает крайне редко. Всему причиной мое падение, хотя, судя по звукам, малышка достаточно сильна.

– Чудесное дитя, – вмешалась Бидди, кладя обтертого и завернутого в свивальник ребенка на руки матери. – Красавица!

– Как мы назовем ее? – осведомился Джеймс Лесли. Жасмин надолго задумалась.

– Отем <Осень (англ.).>, – решила она наконец. – Отем, потому что она родилась осенью. И не только в осенний месяц, но и на склоне моей жизни. – И, увидев кувшин с розами на буфете, добавила:

– Отем Роуз Лесли. Нашу дочь будут звать Отем Роуз Лесли.

Люби Господа и делай все, что пожелаешь.

Святой Августин

Сэр Уильям оправился от раны, но ходить так и не смог. Ноги отнялись навсегда. Когда больному стало лучше, его переправили из дома преподобного Стина в Лиснаски. Совсем еще молодой человек, он целые дни проводил либо в кровати, либо в специально сколоченном кресле и злился на весь свет. Как ни хотелось ему обвинить в своем несчастье католиков, ничего не получалось, потому что стреляли в спину. Однако, рассуждал сэр Уильям, не будь Магуайр-Форд папистским гнездом, он ни за что не отправился бы туда и не стал инвалидом. К тому же он так и не выяснил имя преступника, поэтому считал, что именно католики ответственны за его нынешнее состояние. Подстрекаемый женой и матерью, он замышлял месть против своего брата Кайрена и Форгейн, поскольку, не явись она в Ольстер, ничего бы этого не случилось. Это они во всем виноваты.

Никто не приезжал навестить сэра Уильяма и его семью. Почти все слуги покинули дом. Кажется, он был обречен провести остаток дней в Меллоу-Корте в обществе матери и жены. В тщетной попытке избавиться от боли и скуки сэр Уильям стал пить.

А в это время Отем Лесли, рожденная в канун Дня Всех Святых, именуемого на кельтском Samhein, росла и крепла. Жасмин чувствовала, что это последний ее ребенок, и поэтому кормила дочь сама, отказавшись от кормилицы. Фортейн обожала малышку и почти все время проводила с ней и матерью.

– Отем такая милая, – вздыхала она. – Я тоже хотела бы такую.., знаю-знаю, сейчас не время, мама.

– Если Кайрену придется плыть одному, может, тебе стоило бы забеременеть, – посоветовала Жасмин. – И я смогу быть рядом во время родов. Когда соберешься к мужу, малыш будет достаточно большим, чтобы вынести плавание. Но подожди, пока мы вернемся в Англию, – там все решишь.

Фортейн снова вздохнула. Ей хотелось мирной жизни, как у матери и сестры Индии. Дом, муж, дети и покой. Почему она не может иметь все это? Но что поделать, сама рвалась выйти замуж за человека, которого преследуют за веру. Придется строить новую жизнь в новом месте. Но когда? И сколько времени должно пройти?