Нежное прикосновение
Шрифт:
Представив себя в объятиях Коламбуса, она почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь. Он ей явно нравился, и с этим уже ничего нельзя было сделать. Его поцелуи просто сводили ее с ума. Однако при мысли о том, что ей придется лечь с ним в постель и снова испытать боль и унижение (по крайней мере, так было всегда, когда Баррет занимался с ней любовью), она пришла в ужас. Спать с Наем — это самый настоящий грех. Она ведь замужняя женщина и никогда не будет ему принадлежать. Ей нужно свести его с Люси Декер. По крайней мере, Люси сможет
Сердце Брианны сжалось от боли. Она погладила себя по животу, пытаясь представить, как бы выглядел ребенок, рожденный ею от Коламбуса Ная. Она почему-то решила, что это будет мальчик, и увидела его примерно в таком же возрасте, как и Франсуа. Он будет высоким и стройным. Волосы у него будут каштановые, а глаза… Цвет его глаз будет напоминать цвет летних грозовых облаков. Она тряхнула головой, отгоняя от себя это видение. Не стоило обманывать себя. «Ты ни от кого не сможешь иметь ребенка, а тем более от Коламбуса Ная».
До вечера Най посетил все караваны, которые двигались за караваном Меграджа. Некоторые их них состояли всего из двух-трех фургонов, а другие — более чем из шестидесяти. Были и такие переселенцы, которые путешествовали верхом на лошади, ведя за собой мулов, нагруженных вещами. Най разговаривал с путниками, давал им практические советы, расспрашивал о новостях из Штатов, за всем внимательно наблюдая и ко всему прислушиваясь.
Уже на закате, проезжая по поляне, поросшей густой травой, он заметил у ручья двоих мужчин, которые устраивались на ночлег. Один из них был небольшого роста с тощей курчавой бороденкой. Второй же мужчина был довольно высоким (хотя он был явно ниже Ная) и крепким, как бык. Най сразу же узнал его.
Баррет Вайт грубо обращался со своими животными. Так же грубо, как и со своей женой. Най видел, что он бьет мулов, и вспомнил, как его жирное тело лежало на Брианне. Он вспомнил, какие у нее были синяки, и ужас в ее глазах. Он сжал кулаки и прищурился, чувствуя, как в нем закипает ярость. Надо было еще тогда, в прерии, прикончить этого ублюдка, но прежде отрезать его вонючий член и заставить сукина сына съесть его.
У него сжалось от боли сердце, когда он подумал о том, что Брианна принадлежит этому животному и никогда не сможет стать его женщиной. Если бы в этой местности не было столько переселенцев, то он мог бы с легкостью прикончить мерзавца.
— О Господи! — воскликнула Лилит, прижав руку к груди. — Как интересно! Столько новых людей! Будет с кем потанцевать. Вам, Брианна, по этому случаю нужно надеть свое самое лучшее платье.
— У меня всего два платья, Лилит, и они одинаковые, — сказала она.
Когда Брианна закончила мыть после ужина посуду, до них донеслись звуки скрипок. Лилит в это время развешивала выстиранное белье для просушки.
— О-о, ты говоришь об этих черных старушечьих платьях? Разве ты не можешь надеть что-нибудь яркое
— Лилит, разве ты забыла, что я в трауре? Кроме того, у меня действительно нет других платьев.
Лилит недовольно надула губки, но больше ничего не сказала. Она не могла дать Брианне свое платье, потому что та была выше ее ростом, да и грудь у нее побольше, чем у Лилит. К тому же Лилит никогда бы не посмела требовать у своей подруги нарушить траур.
— Ну что, дамы, вы готовы? — спросил Марк, выходя из палатки. На нем был довольно мятый сюртук.
— Я не готова. А где дети?
Марк довольно улыбнулся, посмотрев на свою жену.
— Ты ведь разрешила им поужинать вместе с семьей Гудменов.
— Ах да! Я буду готова через минуту, — сказала Лилит.
— Вы пойдете с нами? — спросил Марк у Брианны.
— Нет, Марк. Меня не привлекают такие развлечения.
Он улыбнулся.
— Вы беспокоитесь о Коламбусе?
— Да, — ответила она, так как считала, что в присутствии Марка ей нужно делать вид, что она проявляет о нем заботу. Ведь он все-таки ее «брат».
После того как Бодвины ушли, она вернулась в фургон и занялась вышиванием. Она заметила, что Шекспир спал на постели Кола. Брианна погладила кота по голове, стараясь не думать о мужчине, который будет ночью спать на этой постели.
Она уже привыкла к его поцелуям. Можно даже сказать, что она уже пристрастилась к ним, как горький пьяница к бутылке виски. Но это полный бред! Она не свободна и поэтому не может любить другого мужчину. Она провела рукой по мешку с вещами Кола, который он использовал в качестве подушки. Даже если бы она была свободна, то прежде всего она бы попыталась познать себя, научиться быть самой собою. Было бы просто глупо снова стать собственностью какого-нибудь мужчины. Она уже узнала вкус свободы, и ей не хотелось ее потерять.
Эдуард Меградж вытащил из кармана рубашки одну из своих коротких сигар. Для него было большой удачей то, что вдова решила улечься спать так рано. Он решил, что, пока Бодвины вернутся с танцев, у него будет масса времени, и он постарается получить как можно больше удовольствия. «Интересно, — подумал он, закурив сигару, — куда же подевался ее братец? Впрочем, какая разница, он все равно вернется поздно. Наверное, он встретил кого-то из друзей и решил посидеть с ними до утра. А может быть, он сейчас занимается тем, чем я собираюсь заняться с его сестрой».
Сначала вдова, конечно, будет сопротивляться. Все женщины так поступают. Наверное, они считают, что порядочные женщины должны вести себя именно так. Какая разница! Две хорошие оплеухи — и она сразу же забудет о своей ложной скромности. Это было проверенное средство. Но все дело было в том, что ему нравилось, когда женщины сопротивляются.
Нравилось, когда они кричат и царапаются, пытаясь освободиться. Все они в душе самые обыкновенные шлюхи. Изысканная сестра Коламбуса Ная ничем от них не отличается.