Нежность Аксель
Шрифт:
– Спасибо, дорогая. К сожалению, я не могу ответить тебе тем же, и это меня огорчает. Почему бы тебе не побыть на солнышке, чтобы отвлечься от таких мыслей? А может, и чтобы познакомиться с кем-нибудь?
– У меня не этим занята голова. Побуду несколько дней с вами, потом определюсь. Я так мечтала о путешествии в Японию, но...
Она вновь бросила взгляд за окно. Ее существование становилось бесцветным. Как же так случилось? Слишком много козырей на руках в начале и слишком много требований впоследствии?
–
– «Нет» на все твои вопросы, Кэт. Но...
Грейс подняла глаза на дочь, на секунду засомневалась, потом улыбнулась.
– В юности я делала глупости, как и все. И уверяю тебя, нисколько об этом не жалею.
Последние слова, произнесенные медленно и проникновенно, напоминали признание или клятву. Какое-то мгновение Кэтлин размышляла, благоприятен ли момент, должна ли она наконец затронуть запретную тему - порой подразумеваемую, но никогда не упоминаемую.
– Чашка ароматного чая приветствуется!
– воскликнул Джервис, входя в гостиную.
Его плащ был мокрым, фуражка тоже, но при этом он сиял.
– Представьте себе, я помог загнать заводских кобыл, - продолжил он, очень довольный собой.
Кэтлин и Грейс одновременно взглянули на его резиновые сапоги, все в грязи, от которых на ковре пастельных тонов остались ужасные следы.
– Ты становишься настоящим владельцем земли, - с иронией заметила Кэтлин.
– О, это только ради того, чтобы увидеть, что не приемлет в этом деле Дуглас, - возразил Джервис.
Дочь с удивлением взглянула на него.
– Судьба Дугласа тебя действительно интересует?
– Полагаю, что это большая заноза в пятке Бена, и мы должны найти пинцет, чтобы ее вынуть.
Как всегда, все сводилось к Бенедикту!
– Если бы Бена не было, о чем бы мы и говорили!
– фальшиво засмеялась Кэтлин, поскольку именно она первой сделала его центральной темой разговоров.
– О дожде и хорошей погоде, думаю, - невозмутимо ответил Джервис.
Грейс снисходительно хмыкнула, потом поднялась, чтобы пойти за подносом с чаем.
* * *
Антонен был обязан спасением только своей счастливой звезде. Перелом таза, вывих плеча, сломанные ребра и растяжение запястья были незначительным злом по сравнению с тем, что могло с ним случиться. Следовало признать, что ему повезло.
– Ты был как раз в том месте, куда, перепрыгнув через реку, приземлялись лошади, - объяснила ему Аксель.
– Они старались обогнуть тебя, но некоторым ничего не оставалось, как нестись прямо на тебя.
Очнувшись, Антонен помнил только, что упал и лошади буквально втоптали его в траву. После этого вместо воспоминаний была черная дыра. Следующая картинка - лицо медсестры.
– Повезло, - твердо повторил Бенедикт.
– Редкое везение, если хочешь знать мое мнение. Тебе могли раздавить грудную клетку или размозжить голову! К тому же у тебя даже не было времени испугаться, ты понимаешь это?
– Испугаться - нет, - согласился Антонен хриплым голосом.
Он с трудом проглотил слюну, горло все еще болело после интубации.
– Боже мой, какой ужас!
– отозвалась Аксель.
– Не божись!
– приказал Бенедикт.
Они сидели возле кровати и смотрели на Антонена, по-прежнему обеспокоенные его состоянием.
– Врачи не говорят, сколько времени пройдет, пока я смогу снова... скакать на лошади, - прошептал молодой человек.
– Не рано ли волноваться об этом?
– На восстановление понадобятся недели, если не месяцы, и все трое знали об этом.
– В любом случае этот сезон для тебя окончен, - снова заговорил Бен, - поэтому не спеши, не пытайся опередить время.
Он говорил со знанием дела. Он, который столько боролся ради того, чтобы снова начать ходить, и боролся напрасно.
– Меня заменит Ромен?
– спросил Антонен у Аксель.
– Частично. Но он не сможет взять на себя все. Пригласим наездников со стороны.
– Ты оставишь за ним Макассара в гран-при?
– Да, - без раздумий ответила она.
Аксель давно хотела так поступить, но до сих пор официально об этом не объявляла. Каждое утро она наблюдала за своим любимым конем, и ей нравилось обращение Ромена, который умел добиться от коня максимума. Шли недели, ее убеждение крепло, и даже если Ромену пока еще не хватает опыта, для Макассара он идеальный наездник.
Избегая смотреть в лицо Антонену, она встретилась взглядом с Бенедиктом.
– Он действительно хорошо обращается с Макассаром, - заверила она, - а эти скачки будут основными. Но мы пришли не для того, чтобы говорить о лошадях. Скажи лучше, что тебе нужно.
– Ничего, спасибо, - ответил Антонен и закрыл глаза.
Из семьи у него был только отец, переехавший в Германию пять лет назад, с которым он не находил общего языка.
– Не дури!
– прикрикнула Аксель.
– Давай составим список.
Она вынула из сумки записную книжку и ручку, решив не обращать внимания на недовольное молчание Антонена.
– Телевизор у тебя есть, я могу принести радио, газеты и туалетные принадлежности. Что еще? Ромен забрал из раздевалки твои вещи, он передаст тебе часы и мобильный.
Он по-прежнему молчал, и она осторожно положила руку на забинтованное запястье.
– Антонен? Ты скоро вернешься ...
Было легко понять, что он испытывает. Карьера его была внезапно и грубо прервана, он на месяцы выброшен за боковую линию. И потом, не будет ли он бояться сесть на лошадь? Дуглас вынужден был оставить скачки, помимо проблем с ростом и весом, из-за панического страха, испытываемого перед стартом.