Нежность августовской ночи
Шрифт:
– Бред какой-то… – ошеломленно произнес Глеб. – Свет, я тебе верю, но… ты точно ничего не путаешь?
– Точно. Они опять разошлись, – упрямо продолжила Света. – Потом, через несколько лет, Валя с Ниной снова встретились. Закрутилось у них… Такая любовь, ну такая любовь, прямо обрыдаться можно… Нина ему опять – Валя, разводись. А Зина возьми да и забеременей третьим!
Глеб захохотал, потом закашлялся. Отпил чаю.
У Глеба было ощущение, будто его по голове ударили чем-то тяжелым. В один миг разрушилась вся его жизнь. До этой минуты он был обычным любящим
«Как просто, как все просто… – думал он. – Я не хотел верить очевидному, я прятал голову в песок… Но Нина… Зачем она так со мной поступила?»
– Значит, Нина сейчас у этого… у Куделина? – спросил Глеб.
– Ага. Валькина жена с тремя детьми умотала на дачу, а Нина помчалась к Вальке Куделину.
– Что, они прямо там… Где он, этот Валентин, своих троих детей зачинал… В той самой квартире, на той самой кровати?
– Ага.
Глеб улыбнулся. «Гадость какая, мерзость…» Чашка в его руке вдруг хрупнула, осколки брызнули во все стороны, остатки чая пролились на пол. Глеб посмотрел на свою руку – кровь. Он не заметил даже, что сжал чашку сильнее, чем следовало.
– Порезался… Ох ты… Сейчас перевяжу. – Света метнулась за бинтом. – Дай перекисью еще полью, чтобы кровь остановить. Небольшой порез, ничего страшного… – хлопотала над ним Света.
– Свет, я в порядке. Да не волнуйся ты так.
Света, сделав Глебу перевязку, села напротив, попыталась сложить руки на груди – это ей не удалось из-за чересчур обширного бюста. Она заерзала, не зная, что делать, куда себя приткнуть. Потом вдруг тихонечко завыла:
– Господи, Глеб, какая же я сволочь… Это я, я тебе всю жизнь испортила! Если бы я тебе сразу про Нинку все рассказала, все было бы иначе… Мне так жаль, что я молчала, покрывала ее…
– Ты ни в чем не виновата. Это моя жизнь.
– Я подозревала, что Нинка врет про тебя – ну, чтобы я ее покрывала, прикрывала… Она мне говорила, что ты от нее гуляешь по-черному и, типа, она имеет право хоть иногда встретиться с Валентином. Просила, если ты вдруг позвонишь мне – соврать чего-нибудь. Я виновата… Но, ты знаешь, я ничего не сказала ей про то, что ты ее сейчас ищешь! – спохватилась Света. – Она до сих пор уверена, что ты думаешь, будто она на даче. Я не звонила ей, честное слово!
– Знаю, – кивнул Глеб. Помолчал. – Теперь понятно, почему она врала тебе – про меня. Повторяю – я не изменял ей. Это, конечно, не значит, что я самый лучший супруг на свете, но тем не менее у нее не было повода поступать со мной так… Налей еще чаю, а?
– Конечно!
Света металась по комнате, не зная, как угодить Глебу. Тот совершенно не узнавал Светку Злобину, фурию и мегеру. Неужели Света раньше злилась на него из-за выдумок Нины? Выходит, так. Нетерпимая и правдивая, словно пионерка старых времен, Света презирала Глеба, посмевшего гулять от жены.
– Ты знаешь, что она не больна? – спросил Глеб.
– Нинка – не больна?! Да у нее столько хворей…
– Ни одной серьезной.
– А она при мне то и дело какие-то таблетки, капсулы глотала…
– Витамины и биодобавки. Я только на днях понял, после разговора с лечащим врачом Нины. Она… нет, она не симулянтка, но изрядно преувеличила опасность своих болезней. От молочницы и перхоти еще никто не умирал.
– Бли-ин… – потрясенно пробормотала Света. – Вот Нинка-то какая… Недаром говорят, что лицом к лицу – лица не увидать. А я жалела ее, сочувствовала… Думала, Нина – больная женщина, с несчастной семейной жизнью, несчастливая в любви… Прикрывала ее. Я, Глеб, выходит, сообщница.
– Меня другое волнует, – сказал Глеб, потирая виски. – То, что она делала аборты.
– Нинка?! – вытаращила глаза Света. – Она ж бесплодная… И сердце у нее…
– Нормальное у нее сердце, говорю! Не идеально здоровое, но… рожать можно. А она сделала четыре аборта. Это мне все тот же ее лечащий врач сказал.
– Да?! А ты… ты чего-нибудь замечал? – растерянно спросила Света.
– Ты хочешь спросить, замечал ли я, что Нина делала аборты? Нет. Она все время жаловалась на гинекологию, на кровотечения, на какие-то болезненные процедуры, то ей было нельзя, то можно… Ты понимаешь, о чем я. Меня просила не вникать, ведь это женские проблемы. Я и не вникал!
– Вообще да… Если Нинка делала микроаборты, например, то это полчаса в стационаре, потом домой… Никто бы не догадался, – пробормотала Света, а потом повторила потрясенно: – Нинка делала аборты… Если б я знала, то убила бы ее. Избавиться от собственного ребенка… Мазуров, ты ведь не врешь сейчас, а? Клянись! – Света впилась в него глазами.
– Нет. Я, когда про аборты узнал, подумал: а вдруг у Нины наследственность… Генетика! Когда только мутанты могут родиться… Нет, тоже неправда – выяснил! Генетика тут ни при чем… Тогда зачем Нина убила моих детей? – тихо спросил Глеб.
– Или Вальки Куделина, – шепотом добавила Света.
Глеб на нее покосился, промолчал.
– Глеб, голубчик… – жалостно заныла Света. – Что ты теперь будешь делать?
– А что я должен делать… Не знаю. Ты мне, главное, дай адрес этого Вальки. Я туда съезжу, поговорю с ними.
– Поговорю… – с сомнением произнесла Света. – Что-то мне это не нравится. И ты какой-то… подозрительно тихий. Я не дам тебе адреса. Потом с Ниной поговоришь.
Глеб некоторое время сидел молча. Он не узнавал себя, не узнавал мир вокруг.
– Света, дай адрес.
– Нет. Глеб, миленький… у тебя такое лицо… Ты сейчас бед натворишь. Потом, потом, когда успокоишься… – залепетала Света.
– Дай адрес. Дай адрес, я сказал! – Глеб вдруг вскочил и что было сил затряс ее за плечи. Он не владел собой совершенно. – Адрес давай!
– Глеб… Глеб, миленький…
– Адрес!!!
– Не дам!!! Я… тебя…
Глеб тряс ее, точно грушу, не слыша, что кричит Света, а та пыталась обнять его, прижать к себе.
Внезапно дверь открылась – на пороге стояла мать Светы, старушка божий одуванчик.