Нежность ее рук
Шрифт:
Ей нет большего счастья, чем прислуживать королю в качестве постельной прислуги. Ей главное стать его наваждением, его самый главной сладостью, его страстью, его самым вкусным блюдом, что подают на ужин вместо главного блюда, украшенного яблоками, и политым сладким сиропом. Но в тоже время, ее возбуждение было нарушено воспоминанием о жене короля, ее королевой Маргаритой. Шарлотта остановила Генриха резкой вытянутой ладонью, что грубо оттолкнуло крупного мужчину слегка назад.
– В чем дело, моя милая?-настойчивый мужчина пытался снова
– Я не могу.-она вздохнула.-как вспомню глаза Маргариты, так мурашки пробегают по коже. Она смотрела не на Вас, а на меня своим ненавистным взглядом.-Шарлотта снова вздохнула.-она хотела, чтобы я упала замертво прямо там в зале при всех придворных. Генрих, она желала, чтобы случайная стрела пронзила мое сердце. Да что там стрела..-женщина нервно подошла к окну.-да она хотела умыться моей кровью.
– Милая, Вы обращаете внимание на королеву мою жену?-засмеялся Генрих.-ревнивая баба не должна портить Ваше удовольствие.-король обнял со спины свою постельную гостью, и поцелуем в шею заставил млеть.-давайте вернемся в постель, где я постараюсь расслабить Ваше безупречное тело.
– А душу ласкать Вы умеете?-смущенно улыбнулась де Сов.
– Ох, говорят, что этим славятся католические священники.-самодовольно улыбнулся король.-а мы-протестанты, славимся более нежным владением языком.-его губы сомкнулись на женской шейке, словно крепкий капкан.
– Король мой, и за что Вы так прекрасны?-простонала Шарлотта крепко вцепившись ладонями в каменный подоконник.
Их постельная игра постепенно становилась более раскрытой, более грязной, более животной. Он не стеснялся в выражениях, шептал на нежное ушко самые мерзкие словечки, коими обычно награждали люди его жену-королеву, а де Сов словно вкушала каждое слово, пропитанное грязью своей робкой душой, и не понимала, почему от этого шёпота ей становилось так не по себе, но все же, тело извивалось от глубоких прикосновений, которые Генрих мог просто прекратить в любую секунду, и она не могла ничего сделать. Она была перед ним слабой, в глазах полных надежды он всегда видел просьбу сделать малютку де Сов своей. Так сказать, приближенная к королю по постели. Гасконец считал, что такой титул эта малышка могла бы носить с гордостью, с которой его жена носит титул «королева Наваррская».
В какой-то момент, гасконец откровенно заскучал с этой прелестной французской малюткой, и интерес к ней постепенно охладел. Впрочем, ему был не чужда пламенная, мимолетная страсть к каждой второй среди придворных дам, но Шарлотта разочаровала гасконца своей простотой, своим откровенным обожанием и любовью, что она так старательно пыталась проявить в супружеском ложе, где королева Маргарита не стесняется быть собой, и возможно, именно сравнением их любви оттолкнуло пламенное, мимолетное возбуждение гасконца к этой женщине, а возможно и то, что Генрих был не так уж глуп, как его считала королева-мать. То, что Шарлотта де Сов была одной из девиц эскадрона Екатерины Медичи, гасконец прекрасно знал. Такой ход конем не ожидала и сама Шарлотта, что несколько часов назад пылала своей завидной уверенностью.
Генрих накинул свой халат, и открыв двери спальни, грубо выпихнул потенциальную фаворитку. Шарлотта, прикрывая грудь
– Передай мой низкий поклон Екатерине Медичи, и всему вашему эскадрону.-улыбнувшись, он закрыл двери спальни.
***
Екатерина Медичи быстро получила письмо посланное Шарлоттой де Сов, в котором девушка рассказала все до самых интимных деталей, и тот самый позорный для нее момент ночи, когда она, голая, униженная была выгнана вон неотесанным гасконцем. Де Сов была рабой своих чувств, и клялась, что сможет получить расположение короля и занять место его главной фаворитки. Это было уже не так важно, ибо королева-мать не привыкла сомневаться дважды. Спланированный план оказался не так уж и хорош. Екатерина подошла к веранде, где поэтесса наблюдала за ее влюблённой дочерью, что так робко срывается цветы в излюбленном саду королевы. Молодой лютнист продолжал наигрывать свои волшебные для ушек Марго мелодии, напевать задорные песенки, а сама королева Наваррская сыпала ему под ноги лепестке нежно-розовых роз, и вдыхая их пьянящий аромат, пританцовывала в своих излюбленных моментах его музыки, а иногда, Гиймо нежно придерживая ее ладонь позволял королеве просто покрутиться на месте.
– Ну что же, моя талантливая, наш, а вернее, Ваш план, провалился и кажется с позором для нашей малышки де Сов.-Екатерина вздохнула.-что прикажете делать теперь?
– Гасконец не смог или не захотел?-спокойно спросила поэтесса.-что именно пошло не так?
– Почему же не смог? Очень даже смог и захотел.-королева-мать скривилась в усмешке.-передал нам низкий поклон.
– Нам?-удивилась Виктория.
– Мне и мою эскадрону. Впрочем, я могла бы написать моему сыну герцогу Анжуйскому все, что накипело, но только послушает ли он меня?-королева приуныла.-он претендует на Французский трон, но только я этого не планировала. Надеюсь, Вы уже придумали новый план?
– Боже мой, Гиймо, еще…сыграйте еще.-смеясь застонала Маргарита.-я так люблю эту песню.
– Я уже говорила, что не учувствую в Ваших проделках. Будьте добры, оставьте сейчас меня в покое.-нервно ответила поэтесса, и решила было уйти в свои покои, как вдруг королева резко сжала ее запястье.
– Не смейте переходить мне дорогу, когда между нами возгорается ненавистный огонь, дорогая.-прошептала Екатерина.-если сегодня же вечером я не услышу из Ваших уст следующее действие, то обижайтесь на себя.
– Заговорщики долго не живут, а Вы не разбейте коленки, когда будете на них падать.-улыбнулась поэтесса.
Екатерина Медичи отпустила женскую кисть и поникла. Все планы рушились от нестыковок. Ее дочь влюбленная напевает песни с каким-то простым лютнистом, эскадрон постепенно становится бродячим цирком, а король Наваррский щелкает ее мысли, как орешки, кои ранее были ему просто не по зубам.
Глава 10
*Опять меняет фавориток...