Нежные щечки
Шрифт:
— Исияма просил передать вам его впечатление о том, что произошло тогда.
— И что же он сказал?
— Он меня не понимал. Вот такое впечатление.
— Это еще что означает? — усмехнулся Уцуми.
Стоя к нему спиной, Касуми резко захлопнула окно. Воздух в комнате сразу сжался. В голове Уцуми будто раздался легкий щелчок. Он вспомнил, что, когда сегодня встречался с Мидзусимой и Цутаэ, напрочь забыл спросить их впечатление.
«Уцуми-сан, к возрасту это не имеет никакого отношения. Люди и молодыми умирают». Это небрежно брошенное замечание Цутаэ привело его в ужасное замешательство. Он умрет
— Я… поняла.
— Что? — поинтересовался Уцуми, не отрывая глаз от ее ног.
— Исияма уже не может исцелить меня.
Уцуми поднял взгляд на Касуми. Она перехватила его и кивнула.
— Вам спокойней, когда вы со мной? — спросил Уцуми.
— Да.
— Потому что я умираю?
— Верно, — с нежностью в голосе ответила Касуми.
Она снова уселась рядом с его футоном, расстеленным на полу, и выпалила показавшийся ему детским вопрос.
— Вот вы скоро умрете, а что вы чувствуете? — спросила она и, замерев, стала ждать ответа.
В наступившей тишине было лишь слабо слышно ее ровное дыхание.
— Думаете, такие вопросы можно задавать умирающим? — невольно рассмеялся Уцуми. — Как бы ответить? Ну, во-первых, ужасно страшно, как это все произойдет.
— Что еще? — безжалостно давила Касуми.
— Еще? Как бы это сказать… полностью перестаешь доверять собственному телу. Обычно человек полагается на свой организм. Тот сам знает, сколько человек может, например, продержаться без сна. Вот эту самую уверенность и начинаешь постепенно терять.
— Еще? — Касуми заглядывала ему в лицо, будто говоря, что, пока он ее не убедит, она его не отпустит.
— Еще перестаешь полагаться на свои ощущения — не понимаешь, чего боишься, что ненавидишь. Видимо, оттого, что ты знать не знаешь, что такое смерть. Оно и понятно. Умирать ведь ни разу не приходилось. А еще начинают злить здоровые и потому беспечные люди. У самого-то у меня времени не так много осталось.
— Я тоже вас раздражаю?
— И вы тоже.
— Похоже, вы в своих ощущениях хорошо разобрались, — только и произнесла Касуми, продолжая рассматривать Уцуми.
— У меня смятения никакого с самого начала не было. Важно только, как я приму саму смерть.
Уцуми будто пытался найти подтверждение сказанному у себя в душе. «И при всем этом стоит другому человеку что-нибудь сказать, так сразу приходишь в смятение», — злорадствовало его второе «я».
— Понятно. Поэтому-то вы такой же, как и я.
Уцуми отвел взгляд.
— Ну, не знаю, как там у вас, но я пока смириться с реальностью собственной смерти не могу.
— Я тоже не могу смириться с реальностью потери дочери. Все четыре года не могу.
И это говорила Касуми, у которой блестят глаза, из которой бьет жизненная энергия? Может, что-то в его словах вдохновляет ее? Он умрет, а она будет продолжать жить. Уцуми разозлился.
— Может, стоит поиски прекратить. Заканчивайте вы с этим.
— И что? И что мне делать?
— Ну, этого я не знаю. Сами думайте.
— Есть такие вещи, о которых думай не думай, ничего не придумывается.
«Я психотерапевтом не нанимался!» Уцуми почувствовал,
— Пойду приму ванну. Уцуми-сан, вы как?
— Я обойдусь.
Из-за разговора, происшедшего только что между ними, он решил недоговаривать, что просто не хочет расходовать на это силы. Уцуми повернулся на бок, а Касуми не мешкая вышла из комнаты. Уцуми слышал звук ее бодрых шагов, когда она спускалась по лестнице, когда ходила туда-сюда по первому этажу. Уцуми продолжал прислушиваться. Касуми зашла на кухню, зачем-то открыла холодильник и только потом направилась в ванную, расположенную в конце коридора. Хлопнула дверь ванной.
В этом не таком уж просторном доме, где, если хорошо прислушаться, можно было узнать о передвижениях любого человека, четыре года назад Исияма и Касуми украдкой от других домочадцев смогли тайно встречаться. Невероятная дерзость! Что за идиоты, брезгливо подумал Уцуми.
Люди вытворяют что-то немыслимое, размышлял Уцуми удивленно, едва ли не восхищенно. Каждый раз, сталкиваясь с каким-нибудь безрассудным преступлением, он запрятывал свое удивление в дальний угол и просто пытался раскрыть преступление. А ведь в центре любого, самого непонятного преступления всегда было что-то очень простое. Он считал себя блестящим полицейским, а такой простой вещи не понимал. Уцуми обессиленно засмеялся, уткнувшись в матрас.
Сна не было ни в одном глазу, и Уцуми решил встать. Выходя из комнаты, он споткнулся о футон и чуть не упал. Ступня резко ткнулась в татами. Ощущение от прикосновения к его упругой поверхности было другим, не таким, как раньше. Он терял вес. Что толку в его открытиях, если его жизнь подходит к концу? А может быть, он и понял это именно потому, что она подходит к концу? Уцуми с отвращением подумал: чем слабее становится его тело, тем сильнее обостряются ощущения.
Уцуми вышел в коридор. Заглянул в две комнаты, расположенные тут же, на втором этаже. В основной спальне стояла двуспальная кровать. Здесь спали жена Исиямы, Норико, с детьми. Еще одна маленькая комната, покрытая татами, в шесть дзё, выходила на запад. Здесь, видимо, спал Исияма. Понятно, что в этой комнате, когда прямо за стенкой спала его семья, Исияма устраивать свидания не мог. Интересно, где же они встречались? Воображение Уцуми рисовало непристойные картинки.
Он спустился на первый этаж, сходил в туалет и сел на диване в гостиной. В тишине слышался только плеск воды из ванной комнаты, где была Касуми. Где-то должна быть еще одна комната. Уцуми поднялся с дивана, прошелся по коридору. Сбоку, в прихожей, он увидел еще одну дверь, ведущую то ли в кладовку, то ли в гардеробную. Уцуми заглянул внутрь. В нос ударил запах плесени, ему показалось, что его ноздри забиты частичками этой вони. Уцуми передернуло. Он зажег свет и осмотрелся. Похоже, комната служила для хранения постельных принадлежностей. У самого входа грудой были навалены подушки и матрасы. Вдобавок под окошком, расположенным высоко от пола, стояла простенькая кровать. Уцуми скинул льняное белье, лежащее на кровати, и прилег. Видимо, здесь, забыв о своих семьях, что спали прямо у них над головой, сплетались в жарких объятиях Касуми и Исияма. Что же произошло в тот день в этом доме? Или, может, вне его?