Нежный огонь любви
Шрифт:
На Ренессанс?
Удивившись такому вопросу, Зельда какое-то время колебалась, но потом честно призналась:
— Нет, не думаю. Я дала им понять, что начну свои поиски на Возлюбленной. Они сомневались бы в разумности полета на Ренессанс.
— Особенно в качестве пассажирки почтового корабля.
— Они могли бы не одобрить мой поступок, — твердо сказала Зельда, — но не стали бы спорить с моим решением. Я человек взрослый. Они уважают этот статус. Просто не хотелось причинять им лишнее беспокойство. Ренессанс очень опасен.
Расчет внимательно
— Твои родители не слишком-то хорошо тебя знают, а?
— Они добрые и чуткие люди, позаботившиеся о том, чтобы я получила превосходное образование и выучила все Килнианские законы, — гордо сообщила ему Зельда.
— Но что бы они ни делали, они не могли превратить тебя в голубку. Ты — волчица. Поэтому они по-настоящему тебя не знают.
— Вы тоже меня по-настоящему не знаете, Расчет, так что не надо делать поспешных выводов, — с удивлением услышала Зельда собственный ответ. — И никогда не сможете узнать меня так, как знают друг друга голуби. Волки не способны к такого рода общению.
Она встала с кресла и с изумлением обнаружила, что вся дрожит. Не говоря больше ни слова, она удалилась на свою койку с драгоценным томиком «Безмятежности и ритуала» Ниско.
Расчет не пытался задержать ее. Он убрал фишки, сложил игровое поле, а потом бережно спрятал огнебе-рилловый гребень в мешочек на своей портупее, которая висела в изголовье его койки. Он решил, что этим вечером тоже будет читать. Какое-то время он вполне сможет обойтись без эля.
Когда он в конце концов вытянулся на койке, готовясь заснуть, он в последний раз мысленно представил себе, как держит Зельду в объятиях. В этой фантазии на ней не было ничего, кроме огнебериллового гребня в волосах. Но даже пламя огнебериллов меркло рядом с огнем, горевшим в ее глазах.
Следующие два дня Зельда прилежно работала над порученной ей программой. Проблемы первой недели полета оказались гораздо серьезнее, чем ей это представлялось сначала. Иногда перед ней вставали неприятные картины того, насколько ужасным оказалось бы ее положение, если бы она согласилась лететь с кем-нибудь вроде Удиры.
Конечно, две недели полета вместе с Тэйгом Расчетом не лишены определенного риска, и настроение у него меняется каждую минуту, но она постепенно училась существовать в этой атмосфере ненадежности. И надо было признать, что Расчету удавалось сдерживать себя. Казалось, он полон мрачной решимости добраться до Ренессанса, не потеряв над собой контроля и не давая воли гневу. Зельда догадывалась, что он очень высоко ставит свое чувство самоконтроля. Он был пилотом, командиром корабля — и это понятие имело для него огромное значение. Его чувство ответственности было очень сильным.
До Ренессанса оставалось всего четыре дня полета, когда случилось нечто ужасное. Зельда только-только включила душ, предвкушая вечернее омовение, без которого просто не представляла жизни. Редкие брызги несколько секунд вырывались из душа, а потом и они исчезли. Она в отчаянии смотрела на последние исчезающие с пола капли. Достаточно трудно было ограничивать количество и время
Мытья — вообще обойтись без него было совершенно немыслимо!
— Расчет!
Он мгновенно оказался у двери и с тревогой спросил:
— Что случилось?
Чуть приоткрыв дверь и прячась за ней, она выглянула:
— Душ сломался. Вода не идет. Его тревога мгновенно сменилась ироническим интересом:
— Да что ты говоришь?
— Расчет, но это же серьезно! До Ренессанса еще четыре дня! Что мы будем делать?
— Изведем много дезодоранта? Она возмущенно посмотрела на него:
— Это не смешно!
— Да, тебе, конечно, не смешно. Для любого, кто проводит в душе по два часа в день, это, надо полагать, настоящая катастрофа.
— Я не провожу здесь по два часа — и это действительно настоящая катастрофа. В моей жизни еще не было ни одного дня, чтобы я по-настоящему не вымылась.
— Ничего страшного. Мы с Фредом насчет лишнего пота не тревожимся. Привыкли приспосабливаться ко всему. Через пару дней мы все друг к другу принюхаемся.
Зельда ужаснулась:
— Я никак не могу четыре дня обходиться без мытья! Вы должны что-то придумать, Расчет.
— Например?
— Например, починить душ! Вы все время твердите мне, что вы тут главный. Ну, вот теперь у вас есть возможность показать, как хорошо вы владеете ситуацией.
Он прислонился к переборке, скрестив руки на груди.
— И что я с этого буду иметь?
— Чистую пассажирку.
— Я думал о чем-нибудь более полезном. Зельда посмотрела на него с опаской:
— Что вы хотите?
— Поцелуй моей пассажирки. Зельда изумленно заморгала:
— И это все, что вы хотите получить за исправленный душ?
— Так мы договорились?
— Может, вы его не можете исправить? Может, вы именно поэтому меня дразните?
— Договорились? — настаивал Расчет.
— А вы его можете починить? — не сдавалась она.
— Леди, может, я и не получил такого великолепного образования, как вы, но руки у меня умелые. Вот в таком отчаянном положении кое-какие практические навыки в тысячу раз важнее всякой заумной голубиной философии, которой тебе набили голову.
Зельда улыбнулась:
— Я глубоко уважаю знания любого рода.
— Так договорились?
Она решительно кивнула:
— Договорились.
Расчет оторвался от переборки:
— Посторонись.
Двадцать минут спустя душ снова заработал. Зельда ликовала:
— Вы просто волшебник, Тэйг Расчет! Где вы приобрели такие умения?
Он на несколько секунд включил воду, проверяя, нормально ли она льется.
— То там, то здесь, — туманно ответил он. — Мне всегда удавалось заставить механизмы работать. На Ренессансе это очень полезно.
— Почему?
— Эта планета буквально жрет технику. От одних только жары и влажности проблем хватает, а там еще куча едких растений и минералов. Хороший механик на Ренессансе получает столько, сколько запросит. Машины там постоянно ломаются.