Нежный взгляд волчицы. Замок без ключа
Шрифт:
— Простите, графиня, я вас перебью… — сказал Сварог. — Я в свое время обнаружил: практически на всем Таларе, везде, где есть дикие леса, прежде чем срубить хотя бы одно-единственное дерево, приходит некий колдунец и определяет, можно рубить или нет. Деревья у них делятся на «хорошие» и «плохие». Уж не одно ли это и то же — людские «плохие» деревья и ваши «злые»?
— Именно, — кивнула старушка. — Люди без нашей подсказки, своим умом до этого доискались, в незапамятные времена. Одно и то же, только называется по-разному… Так вот. Долго, очень долго, тысячелетиями «злых» деревьев было столько, что Сестрам это нисколечко не мешало — мирятся же люди с оврагами или болотами, не стремясь их засыпать или осушить — ну, разве что по особой
— Ну, если ничего нельзя сделать… — раздумчиво протянул Сварог. — Брошу это поле к лешевой матери.
— Вот так поступили и Сестры. Сначала уходили поодиночке и группами, а потом последние ушли сразу все. На Сильване ничего похожего на эту напасть нет… Вот вся тайна. Возможно, вам эти знания помогут?
— Нельзя исключать, графиня… — медленно сказал Сварог. — Никак нельзя исключать… Благодарю вас. Ничего еще не знаю точно, но может оказаться, что вы мне очень помогли…
Старушка улыбнулась:
— Я ведь давно уже принадлежу этому миру — и буду принадлежать до самой смерти. У меня дети, внуки… Будущее этого мира — их будущее. Видите ли, лорд Сварог, это непонятное зло, заключенное в деревья, стало просыпаться. Мы, становясь людьми, теряем многое из того, чем обладали, будучи Сестрами, но не все. У охотников в старые времена было такое слово — «шаулкат». Оно сейчас в ходу?
— Никогда не слышал, — покачал головой Сварог. — Я сам иногда бываю на охоте, и моя… жена тоже, и со многими заядлыми охотниками знаком. Никогда и ни от кого этого слова не слышал.
— Шаулкат — это словно бы отголосок прозвучавшего очень далеко выстрела, крика, звериного рычания, удара грома. На пределе человеческого слуха. Сам звук не долетает — но его отголосок слышен…
— Ну, конечно! — уверенно сказал Сварог. — Бадар. Сейчас это называется «бадар», с давних времен. И означает именно то, что вы описывали. Отголосок далекого крика…
— Вот именно это со мной и произошло с полгода назад. Долетел отголосок, возвещавший, что зло просыпается. Я летала на землю — Канилла помогла, дала брагант с пилотом и охраной. Она ведь не нарушила никаких предписаний?
— Пожалуй, нет, — сказал Сварог. — В ее нынешнем положении может себе позволить такие вот небольшие услуги родственникам… Вы ей не рассказывали, в чем дело? Она бы непременно поделилась со мной, но ни словечком не упомянула…
— Не стала я ей ничего рассказывать, — сказала графиня. — Я ведь имею некоторое представление о том, что такое служебная субординация. Муж у меня одно время служил в гвардии, потом младший сын, а старший брат Каниллы и сейчас служит. По-моему, для Каниллы такая тайна — словно форма не по размеру. Не по мундирному шитью, как выражаются гвардейцы. А вот для вас — в самый раз. «Злые деревья» просыпаются повсюду, по всему Талару, и на Харуме, и на островах. Что из всего этого получится, представления не имею. Но вряд ли что-то доброе…
Кое-какие вопросы так и вертелись у Сварога на языке. Например, почему ушли и наяды, и водяницы, которым вроде бы никакие злые деревья не грозили? Но сейчас это выглядело бы пустым любопытством — если бы и за этим стояло что-то серьезное, графиня рассказала бы. Возможно, наяды, дриады и даже никогда с ними не общавшиеся водяницы — некие симбионты, которые могут существовать лишь в месте.
— Графиня, уж простите, я не буду вдаваться в некоторые служебные тайны… — сказал Сварог. — Но кое о чем хотел бы спросить. Вы что-нибудь знаете о других волках? Не обычных, каких-то иных?
— Бывали такие, — ничуть не удивившись, кивнула старушка. — Есть обычные волки, а есть и другие. Что они такое, никто у нас не знал… да и не стремился узнать. Достаточно было того, что они нас никогда не трогали и не причиняли беспокойства. Мы просто всегда знали: вот это — обычный волк, а это — какой-то другой, непонятной сущности. Видите ли, лорд Сварог, у нас не было стремления ломать голову над какими-то загадками. Не было ни книжников, ни сказок, ни легенд. В этом мы людям — полная противоположность. Прошло мимо такое вот непонятное создание, не задевая нас, — и пусть его… Вы считаете, это было неправильно?
— Графиня, кто я такой, чтобы вас судить? — пожал плечами Сварог. — Люди жили по своему укладу, вы — по своему. Вы никогда ни с кем и ни за что не боролись, в отличие от нас, — он улыбнулся. — Честное слово, я вам чуточку завидую. Очень уж это утомительное, а порой и очень печальное занятие — борьба…
…Мэтр Анрах развел руками:
— Совершенно ничего нового по Гремилькару, лорд Сварог. Столько книг перевернул, но все впустую…
— Не удручайтесь, — сказал Сварог, наполняя серебряные чарки, памятные ему еще со времен первого знакомства с Анрахом на Бараглайском холме. — Так получилось, что Гремилькар отодвинулся на задний план. Засел он где-то — и леший с ним… Появились более важные дела… И я, как не раз бывало, прежде всего направился к вам… — он задумчиво повертел чарку, разглядывая выпуклую чеканку старинного мастера. — Мэтр, вы когда-нибудь что-нибудь слышали о, скажем так, особенных волках? Нет, не о людях, умеющих оборачиваться волками. О других. О существах, которые внешне выглядят людьми, никогда в волков не превращаются («надо полагать» — уточнил он про себя), но внутри — волки? И живут среди людей, ничем себя не выдавая. Может быть, долгими поколениями. Сущность их непонятна, цели их не известны, но они — безусловное Зло…
И замер с чаркой в руке. Ни разу за все время их знакомства он не видел у мэтра Анраха такого лица — чересчур тревожного, чересчур озабоченного, даже испуганного.
— Зачем вам это? — тихо, едва слышно спросил мэтр Анрах.
— Нужно, — сказал Сварог, кое в чем уверившись окончательно. — Оказалось вдруг, нужно…
Анрах угрюмо молчал, ссутулившись.
— Мэтр… — сказал Сварог мягко. — Я вас очень уважаю и ценю. И впервые, сколько мы знакомы, вы не отвечаете прямо на мой вопрос… очень важный для меня вопрос. Хотя определенно что-то знаете. Вы же прекрасно понимаете: я могу задать прямой вопрос и моментально определить, лжете вы или нет… и прекрасно догадываетесь, каким этот вопрос будет. Вы что, боитесь чего-то? Кого-то? Вы ведь никогда не были трусом, даже в те времена, когда занимались разными запретными темами, за что могли заработать крайне серьезные неприятности. Но теперь-то, в вашем нынешнем положении, кого вам бояться?
Молчание, напряженное и тягостное, висело долго.
— Я не за себя боюсь, — сказал наконец мэтр Анрах. — Я человек старый. Мне, как всякому, хочется пожить подольше, но я прекрасно понимаю, что большую часть жизни уже прожил. И мне есть что вспомнить — из самых разных областей жизни человеческой. Так что смерти не особенно и боюсь, как в молодости не боялся, когда приходилось и скакать на пушки. Написал же когда-то маг Шаалы: «Путник на дороге жизни, не бойся смерти. Пока ты ее не встретил — ее нет. А когда она тебя встретит — тебя уже не будет». Не боюсь я за себя.