Нежный защитник

Беверли Джо

Реналд налил ей вина, но не успела она пригубить его, как сильная загорелая рука решительно отняла у нее кубок и заменила вино водой.

— Нам следует соблюдать осторожность, — заявил Фицроджер. — Вы не забыли? Если мы предадимся разгулу, то все пойдет прахом, и вы дадите жизнь жутким уродцам.

— Что?.. — опешила Имоджин.

— Разве не об этом предупреждал вас отец Вулфган? — холодно улыбнулся ее жених. — Тот самый священник, что столь дорог вашему сердцу?

Имоджин нашла глазами отца Вулфгана. Он скорчился

над своей засаленной Псалтирью и старался сделать вид, будто все происходящее его не касается. Не это ли вызвало гнев Фицроджера?

Она отпила немного воды.

Король выступил вперед и прервал затянувшуюся тишину.

— Леди Имоджин, поскольку ваш отец отдал вас под мое попечительство, я имею честь защищать ваши интересы во время заключения брака. Позвольте же мне пояснить вам некоторые пункты этого контракта.

— Она отлично знакома с ними, сир, — вмешался Фицроджер. — Ведь она сама их написала.

— Ах вот как! — Король посмотрел на нее с явным уважением. — Тебе повезло с невестой, Тай. Она не только хороша собой, но и наделена множеством талантов. Но способна ли она понять то, что написала?

Они обсуждали ее словно вещь!

— А как, по-вашему? — взорвалась Имоджин, но тут же смешалась под удивленным взором короля. — Простите, сир!

— Не важно, — снова отмахнулся он. — Вам пришлось через многое пройти, леди Имоджин, а у нас у всех есть свои слабости. Вы сами пожелали найти защиту у лорда Клива. Так соблаговолите объяснить мне, в чем состоят условия вашего контракта, чтобы мы могли засвидетельствовать его подлинность.

То есть лишить ее возможности впоследствии заявить, будто контракт поддельный или был подписан ею по принуждению.

— Я даю согласие выйти замуж за лорда Фицроджера из Клива, — громко произнесла Имоджин, оперевшись руками о стол. — Я оставляю за собой право владения Кэррисфордом, которое перейдет к моим детям, за исключением первого ребенка мужского пола, наследующего замок Клив и все прочие земли, которые может получить мой… мой муж. — Она подняла глаза и увидела, что Фицроджер не сводит с нее напряженного взгляда. Это было неприятно, но полезно. Его холодный, презрительный взгляд заставлял ее злиться и помогал найти новые силы, тогда как сочувствие приводило к слезам. Имоджин вовсе не собиралась раскисать перед этим бессердечным типом.

— Мой муж, — продолжала она, обращаясь только к нему, — по моему поручению будет защищать Кэррисфорд и выполнять свою вассальную присягу перед вами, сир, то есть по сути станет моим вассалом. Тогда как я, — чеканила слова Имоджин, — с помощью своих офицеров буду отвечать за порядок в Кэррисфорде и принадлежащих мне землях.

— С ведома вашего мужа, — вставил король.

— Простите, сир?

— Вот здесь написано, — он подвинул к ней исписанный пергамент и ткнул в нужную строчку пальцем, унизанным дорогими перстнями, — что вы отвечаете за Кэррисфорд

и все прочее «с ведома лорда Фицроджера, моего мужа». Нужно было написать: «Тайрона Фицроджера». Где мой писарь?

К столу подошел монах, выскоблил слово «лорд» и вписал имя «Тайрон». Ну вот, теперь она знает его полное имя.

— Вы согласны с этим пунктом, леди Имоджин? — продолжал король. — Девице шестнадцати лет вообще не пристало управлять таким огромным поместьем, но мы должны убедиться, что вы все понимаете правильно. Эти слова некоторым образом ограничивают вашу самостоятельность.

— Я знаю. — Имоджин подняла глаза на Фицроджера.

— И вы согласны? — настаивал король.

— Я согласна.

— А какие земли определены в качестве вдовьей доли? — поинтересовался кто-то из свиты. — Мы до сих пор о них ничего не услышали.

Фицроджер ответил так:

— Поскольку невеста на момент заключения брака обеспечена намного лучше меня, выделение ей вдовьей доли представляется мне излишним. Она и так сохраняет за собой свои земли вместе с титулом, тогда как я всего лишь отвоевал их для нее у Уорбрика.

Довольно грубо, зато четко и ясно.

— Я согласна, — решительно повторила Имоджин.

— Хорошо. — Король был очень доволен. — Тогда я больше не вижу препятствий, и мы спокойно можем засвидетельствовать ваш контракт.

Имоджин взяла перо и поставила свою подпись, отдававшую ее во власть другого человека. К подписи она пририсовала крест в знак святости брачного обета. Она молча смотрела, как Фицроджер подписался и поставил крест после нее, а следом за ним и все свидетели. В каком-то смысле это было облегчением — сознавать, что больше выбирать не придется. У нее сильно кружилась голова, и возбужденные голоса гостей доносились как будто издалека.

Фицроджер вывел ее из обморочного состояния, взяв за руку.

— Теперь ты должна принести вассальную клятву Генриху.

Король сел в кресло, а она опустилась на одно колено и вложила в его руки свои, как и полагается вассалу перед сюзереном. Это был торжественный момент, и Имоджин почувствовала прилив гордости: она отвоевала эту честь, хотя для этого потребовались недюжинная воля и отвага.

Когда с вассальной клятвой было покончено, настала пора для других обетов. Брачных.

Фицроджер следил за ней все с тем же холодным сочувствием.

— Не стоит разгуливать по двору с открытыми ранами на ногах. Это кресло вполне можно перенести.

Имоджин в замешательстве оглянулась. К простому креслу с прямой спинкой были приколочены два прочных шеста. Дюжие слуги стояли наготове, чтобы нести ее в часовню. Имоджин испытала огромное облегчение: ее страшила необходимость идти через двор к церкви по грязи.

— Спасибо. — Кажется, она впервые почувствовала к Фицроджеру простую человеческую благодарность, не отравленную подозрениями.