Нежный защитник
Шрифт:
Она под уздцы провела коня через узкий проход в сумеречную прохладу пещеры. Фицроджер не отставал от нее ни на шаг.
— Надеюсь, мы не совершаем глупость? — спросила она, поежившись от холода. — Сначала мне это показалось хорошей идеей, но теперь я подумала, что мы похожи на детей, прячущихся под кроватью. Если они нас выследят, мы окажемся в ловушке. — Ее голосу вторило едва заметное эхо, хотя пещера была совсем небольшая. К добру или к худу ей попалась пещера, не связанная с тем бесконечным лабиринтом, что пронизывал эту гору насквозь.
— Мы давно от них оторвались, — возразил Фицроджер, — и я мог бы защищать это место достаточно долго.
То странное ощущение, из-за которого все окружающие казались Имоджин неуклюжими и заторможенными, все еще не покинуло ее. Оно стало не таким отчетливым, но не пропало совсем. И внушало ей неестественное спокойствие и уверенность. Разве не очевидно, что любой нормальный человек в подобной ситуации должен был бы трястись от ужаса?
— Позволь мне осмотреть твои раны, — предложила она.
— Не бери в голову, — небрежно отмахнулся он, осматривая их убежище и избавляясь от засевших в латах наконечников стрел, как будто это были простые колючки.
Однако одну стрелу он не тронул.
Она заметила, что эта стрела вошла достаточно глубоко. Она пробила латы насквозь и повредила мякоть руки. То ли она обломилась случайно, то ли Фицроджер сломал ее сам, однако он двигался так, словно засевший в руке наконечник причинял ему немалые неудобства.
— Мы не можем оставить ее на месте, — заметила Имоджин, встревоженная тем, что при каждом его движении из раны начинала течь кровь.
— Ничего не поделаешь. Пока она не вынута, я не могу снять латы. И выдернуть ее я тоже не могу — обломок такой короткий, что не ухватишь как следует.
— Дай я попробую. — Имоджин взмолилась про себя, чтобы ей хватило на это сил.
Он посмотрел на нее — один короткий недоверчивый взгляд — и подставил руку.
От стрелы остался кусок длиной не больше мизинца, да и тот был скользким от крови. Она взялась за него как можно крепче и дернула. Никакого толку — разве что он застонал от боли, и кровь полилась ручьем.
— Прости!
— Наконечник зацепился за латы. — Его голос даже не дрогнул. — Давай я их раздвину, а ты тяни изо всех сил.
Имоджин несколько раз глубоко вздохнула. Это необходимо сделать, и она справится с этим! Она очень осторожно ощупала стрелу: а вдруг можно снять латы, не вынимая ее из раны?
— Может, лучше совсем ее обломить? — предложила она.
— По-моему, от этого будет только хуже.
Имоджин с сомнением разглядывала обломок стрелы. Внутренний голос твердил о том, что ей лучше не лезть не в свое дело, что все как-нибудь образуется и без нее, что о Фицроджере позаботится кто-то более умелый и опытный. Но если Фицроджера не избавить от стрелы, он не сможет сражаться этой рукой, не говоря уж о том, сколько потеряет крови.
— Ложись, — вдруг приказала она, сама пораженная столь решительным тоном.
— Зачем? — удивился Фицроджер.
— Если мне и удастся выдернуть эту штуку, то только если ты ляжешь на землю. — Она все еще чувствовала себя неловко, отдавая ему приказы. — Тебе нужно лечь на живот.
Он без возражений улегся на пол пещеры. Теперь обломок стрелы торчал прямо вверх. Имоджин уперлась коленом левой ноги в его предплечье, а правой ногой наступила на плечо.
— Так больно?
— Не очень, — ответил он и добавил с кривой улыбкой: — В некоторых местах так часто развлекаются: заставляют женщин ходить по мужским спинам…
— Это в каких таких местах? Или мне не положено знать?
— Пожалуй, нет.
Имоджин наклонилась и, как могла, вытерла кровь, стараясь не задевать стрелу. При этом она убеждала себя, что в руках ее вполне достаточно сил и что она делает все, как надо.
— Я не возражаю, чтобы ты ходила по мне где угодно… — Его голос был удивительно теплым и дружелюбным.
Она не обратила внимания на эту глупую шутку и обмотала обломок стрелы куском ткани, оторванным от подола.
— Считается, что это помогает снять напряжение в мышцах… Черт!
Она вытащила стрелу! Наконечник, прежде чем выйти из тела, вспорол мышцы и кожу, а потом заскрежетал о металл доспехов. Сила рывка оказалась такой, что Имоджин отбросило назад. Она плюхнулась на землю, стараясь подавить тошноту.
Он перекатился на спину и зажал рану, хрипло дыша.
— Не скажу, что это была самая приятная минута в моей жизни…
— У меня нет практики… — Чуть не плача, она на четвереньках подползла к нему.
— Мне попадались врачи и похуже. — В его глазах все еще стояла боль, но голос снова стал теплым и дружелюбным. — Остальные раны могут и потерпеть до более подходящего момента.
Она ответила ему строгим взглядом:
— Давай попробуем снять латы.
Это тоже было болезненной процедурой, но они сумели снять латы и кольчугу.
Он был весь залит кровью.
В основном это была кровь, сочившаяся из неглубоких ран, оставленных стрелами. Ни одна из них не была опасной, и многие уже не кровоточили, но тем не менее все они были достаточно болезненными.
Самая глубокая рана превратилась в кашу из рассеченной кровоточащей и набухающей плоти, и это была рана, из которой вытаскивали стрелу.
— Боже милостивый! — вырвалось у нее. — Ты можешь остаться без руки!
Он попробовал пошевелить ею, отчего из раны снова хлынула кровь.
— Перестань! — Она схватила его за локоть.
— Все не так уж плохо, и я отлично владею этой рукой.
— Надеюсь, тебе больше не придется драться. В конце концов, в замке должны нас хватиться и послать кого-то на поиски. — Имоджин кромсала свою юбку на полосы, чтобы наложить ему повязку, и проклинала отсутствие воды. Она не могла ни промыть рану, ни приложить компресс из трав. Конечно, можно было поискать возле пещеры, но высовываться сейчас из убежища было слишком опасно.