Незнакомка. Снег на вершинах любви
Шрифт:
Они уже подъезжали к Форт Кину. Рой рассказывал Эдварду, который так и не заснул и глядел во все глаза, как дворники счищают со стекла мокрый снег: «…тогда капитан вошел и спросил: «Кто хочет выйти на помочь этому эскимосу отыскать свою собаку?!» И я подумал: «Сдается мне, здесь пахнет приключениями…»
И тут-то его рассказ оборвал пронзительный крик Люси. Рой свернул к обочине. Когда, перегнувшись через Эдварда, он потянулся к ней, Люси резко отдернулась и привалилась к дверце.
— Люси, что с тобой?
Она прижалась губами к холодному стеклу.
Рой помедлил, ожидая, — может, она объяснит ему, что же он такого сказал или сделал? Потом снова вывел автомобиль на дорогу и помчался в город.
— Люси, ты ничего? Тебе получше? Детка, я еду так быстро, как только можно. Очень скользко, тебе придется потерпеть…
Эдвард замер между ними. Время от времени Рой трепал мальчика по ноге.
— Все в порядке, Эдди. Просто мама немножко больна.
Потом Рой повел Люси вверх по лестнице, а Эдди шел следом, вцепившись ему в брюки. В гостиной Рой включил лампу. Люси упала на диван. Эдвард застыл на пороге. У него текло из носу. Люси протянула к нему руку, но ребенок кинулся в свою комнату. У Роя бессильно болтались руки. Мокрые волосы свисали на лоб.
— Позвать доктора? — заботливо спросил он. — Или уже обошлось? Люси, ты слышишь меня? Тебе лучше?
— Ах ты… — сказала она. — Ах ты, герой.
— Разложить? — спросил он, показывая на диван. — Хочешь отдохнуть? Скажи.
Она выхватила подушку из-за спины и злобно швырнула в него.
— Ты настоящий фронтовой герой!
Подушка попала ему в ногу. Он подобрал ее.
— Я просто хотел как-то занять мальчика. Ты ведь знаешь, я всегда ему что-нибудь рассказываю…
— Знаю я, что ты ему рассказываешь. Каждое воскресенье рассказываешь. Ох, как хорошо я это знаю, Рой! Потому что ты больше ни на что не способен, потому что, видит Бог, тебе нечему научить его!
— Люси, что я сей час-то сделал?
— Ты идиот! Ты кретин! Все, что ты способен ему показать, это карбюратор в машине, да и тут, наверное, что-нибудь наврешь. Видела я тебя в этом новехоньком «плимуте»! Забрался за руль нового «плимута» — большего удовольствия в жизни ты себе не представляешь.
— Ну нет!
— Посидеть за рулем новой машины Сауэрби!
— Господи, Люси! Элли спросила, не хочу ли я сесть за руль, ну я и согласился. Мне кажется, тут нет ничего такого… Послушай, если ты сердишься потому, что я поехал туда… Но ведь мы же с тобой договорились…
— Ты червяк! Есть у тебя хоть какой-нибудь характер? Ты будешь когда-нибудь стоять на своих ногах? У тебя нет ничего своего. Ты губка! Ты обезьяна! Ты слабосильный, беспомощный, бесхребетный трус! Ты никогда не изменишься — да и не захочешь! Не можешь даже понять, что я имею в виду под этим словом. Стоишь тут столбом и рот разинул! Потому что у тебя нет ничего за душой! И никогда не было. — Она выхватила из-за спины другую подушку и кинула ему в голову. — Я это сразу поняла, как только мы познакомились!
Он отбил подушку рукой.
— Послушай, ведь Эдди рядом…
Она вскочила
— И ни капли мужества! И никакой решимости! И ни на грош собственной воли! Если бы я не говорила тебе, что нужно делать, если бы я тебя оставила в покое, если бы каждый проклятый день этой проклятой жизни… О, ты не мужчина, Рой, и никогда им не будешь, и тебе на это наплевать? — Она рвалась к нему с кулаками. Вначале Рой отпихивал ее руки, потом стал закрываться локтями и, наконец, начал пятиться.
— Люси, пожалуйста, перестань. Мы не одни…
Но она продолжала наступать.
— Ты ничтожество! Жалкое ничтожество! Последнее ничтожество!
Он схватил ее за руки.
— Люси, приди в себя! Пожалуйста, перестань!
— Ох, как я презираю тебя, Рой, — сказала она, тяжело переводя дыхание. — Все, что ты говоришь, все, что ты делаешь или пытаешься сделать, — все отвратительно! Ты ничтожество, я никогда тебя не прощу…
Он плакал, закрыв глаза руками.
— Никогда, никогда, — продолжала она, — потому что ты безнадежен. Ты невыносим. Из тебя ничего не выйдет. Тебя уже не спасти. Да ты и сам этого не хочешь.
— Нет, Люси, нет, это неправда.
— Ла Вой, — произнесла она с отвращением.
— Нет, о нет!
— Да! Ты! Отойди от меня! — Она снова упала на диван. — Убирайся. Оставь меня, оставь, сейчас же уйди с глаз долой!
И она зарыдала так, что ей казалось, у нее вот-вот разорвется сердце. Звуки, казалось, возникали не в груди, а где-то в закоулках черепа и вырывались из ноздрей, из раскрытого рта. Она так плотно сжала глаза, что между скулами и бровями образовалась узкая щель, сквозь которую потоками стекали горячие слезы. Похоже, что она не сможет остановиться, если даже и захочет. Но она не пробовала. Зачем? И что вообще ей оставалось делать?
Когда она проснулась, в квартире было темно. Люси зажгла лампу. Кто выключил свет?
— Рой?
Его не было. Она кинулась в комнату Эдварда.
И тут Люси вдруг забыла, где она, что с ней. Она не могла ничего вспомнить. Мелькнула мысль: «Я учусь на первом курсе».
Нет!
— Эдвард!
Она побежала на кухню и зажгла свет. Вернулась в спальню. Распахнула чулан. Нет, там его нет. Открыла его шкаф, чтобы убедиться… В чем убедиться?
Рой пошел с ним в кино. Но ведь уже девять вечера.
Он повел его поесть.
Вернувшись в гостиную, Люси обшарила все: ни записки, ничего. В спальне Эдварда она опустилась на колени: «Бу-у!» Но его не было под кроватью.
Ну конечно же! В кухне она набрала номер студии Хопкинса. В студии никто не отвечал.
Она вновь обыскала квартиру. «Что я ищу?» Потом позвонила в Либерти-Сентр. Но Бассарты еще не вернулись от Сауэрби. Телефонистка спросила, не хочет ли она перенести разговор на более позднее время, но Люси повесила трубку, так и не назвав номера Сауэрби. Может, все это ложная тревога? Может, он только повел Эдварда поесть и они вернутся в тот самый момент, когда Джулиан подойдет к телефону?