Незримое око
Шрифт:
– Гизмо?
– прошептал я.
– Мои глаза...
– Убери тряпку с лица,- последовал сухой ответ.
– Но не сильно радуйся, если уберешь лед, онемение прекратится.
Я услышал иронические нотки в его голосе, когда он добавил:
– Готов поспорить, что куда лучше для тебя был бы ожог от обморожения.
Я с трудом сглотнул, медленно переваривая полученную информацию. Мне каким-то образом удалось добраться до Гизмо. По крайней мере, мои рефлексы еще функционировали после стычки с Морисом. Я слабо помнил слегка металлический запах реки. Видимо уйдя от планетария, я отправился на юг. Как я перешел через мост? (Надеюсь, что на мне была одежда!) Но куда более интересным был вопрос, как мне удалось сбежать от Мориса, прежде чем он окончательно разделался
"Убрать тряпку",- подумал я. Итак, пойдем по порядку. Я осторожно поднял руку, чтобы нащупать нечто холодное, прикрывавшее мои глаза. Пальцы коснулись лба. Ощущения не очень приятные. Либо Гизмо положил мне на глаза изрядно помятую тряпку, либо мое лицо выглядело как помятый мешок с картошкой. Кончиками пальцев я дотронулся до этой холодной и мокрой вещи. Это оказалась завязанная узлом футболка, наполненная кубиками льда. Ну, тогда, у моего лица все еще оставалась надежда. Я осторожно снял ее и поморгал. Перед глазами предстали расплывчатые очертания подвала Гизмо. Там все было в одной куче: его компьютеры "Mac", составленные друг на друга ящики, холодильник. Фосфоресцирующий свет и пыльные стеклянные блоки, за которыми не было видно солнца. Были ли это предрассветные сумерки или я провел весь день в коме? Мне даже не нужно было смотреть на запястье, чтобы понять, что часов на нем не было.
– Который час?
– промямлил я.
"Губы: опухшие", - продолжил я свой мысленный список.
Не получив ответа, я повернул голову к нагромождению полок, как попало стоявших вдоль стены. Между ними узкая спина Гизмо и три мерцающих "Мас"-монитора. Коды программирования на среднем, справа и слева канал новостей и одна из пяти городских камер, снимки которой любил просматривать Гизмо. В данный момент на мониторе появилась камера, показывающая небоскребы у реки. Паутина и серый бетон подвала резко контрастировали с хайтек-декорациями. Каждый раз я спрашивал себя, как Гизмо выдерживает все эти частоты и пищащие звуки, и не сходит с ума.
– Скоро четыре часа, - наконец- то, ответил Гизмо на мой вопрос, сосредоточенно стуча по клавиатуре.
– Четыре часа дня.
– Черт!
– процедил я. – Значит, я пропустил свою смену.
Гизмо напечатал eще одну строчку, после чего повернулся ко мне, крутанувшись на стуле. Каждый раз, глядя на него, я не мог поверить, что он зарабатывал деньги пиратскими копиями и продажей украденных "Мас"-ов. В круглых очках (бутафорских, с простыми стеклами, которые он, вероятно, считал прикольными) и с лицом ученика монастырской школы, он выглядел мечтой каждой тещи. Его хотелось послать погулять на солнышке, купить ему мороженое и оплатить поход к парикмахеру, потому что его светло-каштановые волосы выглядели так, как будто при необходимости, он готов был просто подкоротить их кусачками. По крайней мере, я предполагал, что именно так он и делал. Парень не плохо выглядел, обладал правильными чертами лица и стройной фигурой, но почти всегда носил зеленые, цвета шпината, или бирюзовые рубашки-поло. Тому, кто видел нас вместе, даже и в голову бы не пришло, что нас что-то связывало. Но мы не пытаемся скрывать под одеждой нашу сущность, поэтому она не играет для нас никакой роли. Также как и имена. Я даже когда-то знал, как Гизмо звали на самом деле, но теперь уже и забыл.
– Завтра тоже можешь забыть о смене, - сухо сказал он.
– Ты еще не скоро сможешь таскать ящики. Уже заглядывал под одеяло?
"Одеяло" - этo громко сказано. Я лежал на старом, в желто-коричневую клетку диване с мусорки, служившем Гизмо кроватью, под пузырчатой полиэтиленовой пленкой для упаковки электроприборов. Мускулы на шее зажгло, когда я с трудом поднял голову и коснулся подбородком груди. Приподняв пленку, я получил ответ на по крайней мере один из моих вопросов: Я действительно был голым, а по всему бедру простирались четыре, покрытые толстой коркой царапины. В тот момент, когда я взглянул на них, их зажгло.
– Дерьмово,- пробормотал я. И это при том, что Морис не очень-то сильно и схватил меня. Интересно, у него сохранились воспоминания об этом? Может ему это снилось, и он просыпался с довольной улыбкой? Я поклялся себе, что в следующий раз забуду все с самого начала: кодекс, мои собственные законы, просто все. Хотя, с другой стороны, следующего раза я точно постараюсь не допустить.
В порыве необъяснимой паники, я пошевелил ногами вверх вниз и почувствовал облегчение. Никаких растяжений и вывихов. Несмотря на то, что все закончилось удачно, я был чертовски рассержен на Зое и самого себя. Я основательно впутался в эту историю. Рана на ноге означала, что минимум неделю я буду хромать и не смогу ничего делать. К тому же существовала опасность подхватить инфекцию, а это уже были не шутки, если учесть, что у меня не было медицинской страховки. Возможно, я потеряю работу на складах, больше никогда не смогу нормально ходить и...
– Все наладится, - успокаивающе сказал Гизмо. Он также хорошо, как и Ирвес, улавливал настроения и страхи. Но в отличие от Ирвеса не использовал их против кого-либо.
– Как я сюда попал?
– задал я вопрос.
Гизмо засмеялся, что случалось не часто. При этом его глаза сузились - золотисто-карие, пронзительные глаза, в которых не было ни следа тени. Я задавался вопросом, как ему удавалось это делать. Спинка его стула заскрипела, когда он откинулся назад и скрестил руки на груди.
– Мне позвонил наш друг Ирвес, - рассказал Гизмо, вытянув длинные ноги.
– Было примерно три часа утра. Он как раз направлялся в "Exil" и рассказал мне, что ты "пошел на самоубийство". А сегодня утром, около семи, я думаю, дай-кa посмотрю живой ты или нет. Но твой сотовый...
– Пропал, я знаю,- пробормотал я. Черт. Еще и это! Ну, почему я не догадался спрятать его в какой-нибудь урне для мусора? Чой, наверняка, двадцать раз пытался дозвониться до меня, потому что я не вышел на смену, и сейчас он однозначно взбешен. Мне нельзя было потерять эту работу. Было не так много начальников, которые принимали на работу людей без документов. "Обзавестись новым сотовым", - добавил я в свой мысленный список.
– "Позвонить Чойю". "Покориться и смириться".
– Мне так и так нужно было сегодня ехать на фургоне на север, - продолжил Гизмо, - а на обратном пути я решил, на всякий случай, посмотреть на мосту. Угадай, кто там забрался в укрытие?
Он многозначительно поднял брови.
Я еще сильнее стиснул зубы.
– Спасибо, что взял меня с собой, - хрипло ответил я. Странно: хотя я никак не мог повлиять на потерю сознания, мне было стыдно. В тысячный раз я задавался вопросом, как это переносили другие. Конечно, наверное, я должен был гордиться тем, что своими силами выбрался из зоны смерти. В памяти мелькала какая-то картинка, что-то, что я увидел перед тем как отключиться. Но как я не старался найти ее, опять находил только чувство страха. Симптом без причины. Кроме того, я даже не хотел представлять себе, как выглядела спасательная операция Гизмо на мосту. Может это от него у меня синяки на руках. Гизмо был значительно сильнее, чем выглядел на первый взгляд. В определенной степени, я даже был рад, что ничего не помнил: как меня возили по городу голого, завернутого в полиэтиленовую пленку, среди краденого товара в фургоне. "Опускаться ниже уже просто некуда, Джил", - удрученно подумал я.
– Надеюсь, девушка стоила всей это операции, - заметил Гизмо.
– Хотя я до сих пор не понимаю, что все это было. Ты не можешь быть рыцарем в белых доспехах. Если другие поймают ее, значит, так тому и быть.
Я громко втянул ноздрями воздух. До сих пор у меня просто было плохое настроение, но теперь я был в ярости. Это была опасная, тупая, пульсирующая ярость, к которой я вновь и вновь протягивал руки, хотя и знал, что могу обжечься.
– Как хорошо у вас работает сарафанное радио, - прошипел я. Только что я думал о том, что мне нет никакого дела до Зое, но сейчас меня снова охватило беспокойство за нее. По крайней мере, именно благодаря мне, она могла спокойно спать прошлой ночью, а сегодня утром встать и продолжать жить своей жизнью, как в любой другой день. Уже примерно пять месяцев я знал насколько это было ценно. И все-таки, я был рыцарем в белых доспехах, именно так!