Незваный гость
Шрифт:
Надевая в прихожей пальто, ригорий Ильич пробормотал, будто про себя:
– Придется в другом месте Сергея Павловича поискать.
– Там и найдете! – взвизгнула хозяйка. – Непременно! В этом самом непотребном месте!
Волкова дамская истерика нисколько не фраппировала, он светски поклонился и вышел к ожидающему извозчику.
– В «Храм наслаждений», любезный.
Публичный дом принимал клиентов круглосуточно. Мадам ещё не ложилась, приветствовала Григория Ильича с радостной сердечностью.
– А Сереженьки здесь нет, – ответила удивленно.
– Он и не собирался к нам даже.
– Экая досада.
– Подождете?
–
– За утехами время бежит быстрее.
Волков посмотрел на нее, хмыкнул:
– Знаете, драгоценная Мими, а ведь не откажусь. Девушки-то у вас свободные имеются?
– Вам наилучших предоставим. Чего еще пожелаете? Ночка у вас, судя по виду,та еще была. Завтрак, ванну?
– Ничто от вашего взгляда не ускользнет. И то и другое, и пошлите кого-нибудь на мою казенную квартиру сменное платье прихватить.
До вечера новый пристав оставался в «Храме наслаждений», предложенная ему девица трудилась, не покладая рук,то есть, вовсе не рук, но не суть. Загранично воспитанный господин оказался сверх меры гоpяч и изобретателен.
Клавка пожаловалась хозяйке:
– Будто год цельный бабы не имел, все ему мало. Вас даже спрашивал. Клаудия, говорит, а мадам ваша клиентов вовсе не принимает?
– Всех уже перепробовал?
– Улыбнулась Мишкина.
– Зинку не захотел и Тайку тоже отправил. Молоды слишком, сказал, девочек совсем не желает. Зрелых форм ценитель.
– Ну тобою-то не побрезговал.
– Два раза уже не побрезговал, - вздохнула Клавка, – и опять зовет.
– Ступай отдохни, – Мими приспустила с плеча кружево пеньюара.
– Посмотрим, насколько со мною скакуна нашего горячего хватит.
Хватило изрядно.
– Невеста ваша как же?
– спросила Мишкина после, без сил откидываясь на подушки.
– Не ревнует?
– Ах, Маня, - пристав похлопал женщину по плоскому животу.
– Видишь ведь до чего Ева меня довела? Вовсе до кипения. Разгорячит, замоpочит, целовать разрешит, а больше ни-ни. А я ведь не железный. До того дошло, что на любую бабу броситься готов был. Вот нынче, ты только не смейся, чуть было с Чиковой в связь не вступил.
– С этой квашней?
– расхохоталаcь Мими, поворачиваясь боком, чтоб обрисовать четкую линию бедра.
Волков загорелся, по бедрышку пальцем заелозил:
– Огромная такая туша в парчовом халате, под ним телеса колышутся. Шепчет: «Озолочу, Гришенька, ничего для тебя не пожалею». Мне противно, а внутри натурально бурлит. Едва сдержался,извинился пристойно, о долге супружеском напомнил. Она в крик, одежду на себе рвет, безделушку мне на колени обронила,так я даже отдать не смог,так спешил откланяться.
– Озолотит она! – хищно улыбнулась Мими.
– Чиков ей только на расходы выдает неотложные. Интересно все-таки, куда он подевался?
– Тебе это интересно?
– Пальцы Волкова без устали исследовали женское тело.
– Может, еще какую-нибудь даму сердца себе присмотрел, кроме тебя со своею великаншей?
– Еще одну? Сеpеженька вовсе не… А что за безделушка?
– Я не разобрал, в карман по рассеянности сунул. Да вон она, на столике, глянь.
Мими поднялась с постели, расчетливо покачивая бедрами. Карие глаза Григория Ильича расчетливость оценили, зажглись восхищением. Женщина взяла со стола бледно-зеленую нефритовую трубочку с нефритовой же чашечкой.
– Это Сергея Павловича вещь.
– Неужели? Тогда можно в дом к Чиковым с нею не возвращаться, лично ему отдам. Иди ко мне, чаровница.
– Погоди, - Мими незаметно для себя перешла на «ты».
– Сережа со своею трубкой не расстается. Откуда она у Ленки?
– Не знаю. Отдал, подарил. – Волков раздраженно махнул рукой. – Не желаешь меня развлекать…
– Что еще тебе Чикова сказала?
– Да ничего. Кричала, что Сергея Павловича у тебя не найду, что подарочек тебе приготовила, про белку что-то.
– Какую еще белку?
Григорий Ильич поднял очи горе, будто припоминая:
– Дохлую белку сколопендра эта получит, а не деньги. Ты понимаешь, о чем это она?
Мишкина покачала головой, замерла в задумчивости, наконец решительно проговорила:
– Гришенька, сокол мой ясный, совсем забыла, дело у меня неотложное, не обессудь, я Клавку к тебе пришлю.
И не слушая возражений, удалилась сжимая в руке нефритовую опиумную трубку.
Явившаяся вскорости Клавдия сказала, что хозяйка уехала по какой-то надобности, получила от клиента pаспоряжение оставить его почивать до пяти часов по полудню, после подготовить ему ванну и легкий ужин.
В шесть вечера «выспавшийся» (четыре пилюльки для бодрости и противодействию засыпанию) и сытый Григорий Ильич покинул «Храм насладжений» («д» и «ж» перепутали, вот умора!), нанес визит господину Ливончику, где заказал себе портрет невесты Евангелины Романовны, попросив ярко его не раскрашивать, приобрел в «Храме флоры» бутоньерку из бледно-зеленых подснежников, рынок чутко среагировал на модные веяния,торговля именно зелеными цветами шла бойко, прогулялся по площади. Посетил приказ, отдал подчиненным некоторые распоряжения, велев искать его, ежели нужда возникнет, в доме Губешкиной на Архиерейской улице, и отправился туда, дожидаться свою рыжую идиотку. Упражнения в обители порока несколько его успокоили, вcе это было конечно не то, замена, эрзац, даже не удовольствие, а часть комбинации. Но обе девицы, и Клавка,и бордель-маман, дело свое знали. Клавдия, правда, продемонстрировала нелепую бабью сентиментальность, принялась в перерыве ябедничать Григорию на хозяйку-стерву, на то, что она Сергея Павловича к зелью заграничному приучила, от чего тот совсем по мужской части ослаб. Поэтому-то Волков Клавку и отослал, не было желания сызнова жалобы выслушивать. Прочие же девушки были слишком молоды, непристойно и незаконно. Его распоряжения Давилову именно этого касались. Сейчас отряд стражей порядка уже проводит проверку в «Храме наслаждений», арестовывая работниц без желтых билетов. Евсей Харитонович приказ воспринял с радостью:
– Пусть девчонки хоть за решеткой выспятся.
Удивил Волкова письмоводитель Старунов, неприятно удивил. Григорий Ильич как раз спускался к выходу, закончив свои служебные дела,и заглянул случайно за конторскую перегородку. Старунов сидел там, сгорбившись за своим столиком,и прищелкивал пальцами, набрасывая на документы не видимые простому глазу чародейские метки. Парень чародей! Волков его не опознал! Не опознал, применил против него свой артефакт. Старунов притворился, что колдовство на него действует. Какая нелепая ошибка, частично оправдываемая недостатком опыта. Островная империя чародеев до службы не допускала, да и в Змеевичах в приказе их не было, вот Гриня и сплоховал. Пометить их надо. Всех чародеев обязать знак какой-то на себе носить, чтоб не вводили приличных людей в заблуждение.