Нф-100: Уровни абсурда
Шрифт:
По последнему возгласу милиционера Петро понял, что американское знамя благополучно бросилось в глаза сотруднику правоохранительных органов. И он нисколечко не ошибся.
– Толян, бандитская твоя морда!
– заорал милиционер.
– Иди скорей сюда, посмотри, что я нашел!
Петро судорожно попытался перевернуться, но рука милиционера жестко надавила ему на спину.
– Не дергаться, больной!
– строго приказал мент.
– Тебе это вредно.
– Ого!
– изумленно воскликнул подошедший Толян, флегма которого тут же куда-то улетучилась.
–
– поддержала мужчин медсестра.
Ее возгласа оказалось достаточно для того, чтобы вся троица зашлась смехом. Милиционер хохотал, найдя опору в согнутом состоянии тела, схватившись руками за живот. Толян ржал, запрокинув назад голову, а медсестра, тоненько хихикая, сползала вниз по стенке, за которую пыталась сначала удержаться. Не смеялся лишь Петро, мозг которого готов был взорваться от злости.
Он приподнял голову над каталкой и громко крикнул:
– Вы у меня все попляшете! Мои соратники с майдана заставят вас на коленях ползать!
Толян вдруг перестал смеяться, поднес свою левую руку к голове Москалюка, сделал неуловимое движение правой, и хлесткий фофан с треском обрушился на темя героя майдана, отчего тот носом больно врезался в поверхность каталки, на которой лежал.
– Угомонись, фраер, - почти ласково произнес Толян.
– Твои соратники с майдана будут делать то, что прикажет Кока и другие авторитеты.
Толян неторопливо пошел к креслу.
Голову Москалюка оккупировал торжественный шум, схожий тембром с пасхальным звоном колоколов, но более громкий и басовитый. И в этот потрясающий своей трагичностью момент двери палаты без таблички вдруг распахнулись и в коридор выпорхнули две прекрасные особи женского пола в коротких юбках и ботфортах, верхняя часть которых соблазнительно переходила в сетчатую структуру колготок, надетых на восхитительно длинные и стройные ноги.
Петро, у которого от произведенной Толяном фофанотерапии пропал дар речи, увидев перед собой двух сказочных фей, вдруг осознал, что речь ему вовсе не нужна, так как говорить совсем не хотелось, а хотелось просто свистеть подобно закипающему чайнику.
В чувство Москалюка привел голос милиционера, который спросил у барышень:
– Как насчет подработки?
Одна из чудесных фей скрутила композиционно-прекрасный кукиш, сунула его под нос менту и, пошевелив точеным пальчиком, ответила:
– У тебя денег не хватит. А если и хватит, то только полапать.
Барышни упорхнули за угол, а милиционер тяжко вздохнул.
– Их ты тоже досматривал?
– не удержался от вопроса Петро, уже пришедший в себя.
– Досмотришь их, как же, - с грустью в голосе ответил мент и, встрепенувшись, требовательно обратился к Толяну, - чего расселся, жулик? Отныне будем ставить по сто гривен партия. Я тоже хочу таких баб! Готовься, сейчас я тебе покажу, как надо в нарды играть!
– Давай-давай, - ухмыльнулся Толян, доставая из кармана сотенную купюру.
– Покажет он мне, как же! Ты только бабок, торгующих семечками, трусить умеешь...
Милиционер, горя желанием выиграть сто гривен, собрался было направиться к столу, но был остановлен медсестрой, которая сказала:
– Погодите вы в нарды дуться. Сначала помогите мне пациента с каталки на кровать переложить.
Мент, оглянувшись на Петро, ответил:
– Сам перепрыгнет. Подумаешь, дырка в гудке... Они там, на майдане, тренированные. Что одна дырка, что десяток - патриотизму и воплям "Слава Украине" не мешает.
Милиционер пошел играть с Толяном в нарды, а медсестра повезла каталку с Москалюком в палату...
Палата номер шесть действительно была особенной и в ней лежали далеко не простые пациенты. Первый из них носил прозвище "Кока Кокнутый" и являлся вором в законе.
В описываемое время на Украине авторитеты преступного мира сидели в тюрьмах только по необходимости. То есть - согласно воровскому этикету. За совершенные преступления никто их не сажал, так как всегда существовала возможность откупиться. Но в каждой тюрьме должен быть вор в законе. Таков воровской порядок. И Кока попал в Киевский СИЗО только потому, что наступила его очередь. Для этого в одном из ресторанов он дал кулаком в ухо депутату от партии "Свобода".
Если бы не Евромайдан, сидел бы он и дальше в своей блатной камере с телевизором, коньяком и полным холодильником вкусной еды. Но совершенно неожиданно в тюрьме отключили отопление, и Кока решил на время переселиться в более теплое помещение.
Начальник тюрьмы заявил, что отопления нет из-за того, что евромайданщики захватили ряд зданий, среди которых оказались какие-то энергетические объекты. В связи с этим произошло отключение некоторых улиц города от теплотрасс. Таким образом, СИЗО оказался в одном из замороженных районов.
Кока совершенно не верил начальнику СИЗО, считая, что тот пользуется случившимися беспорядками и решил каким-то одному ему известным способом навариться на коммунальной службе. Так ли это было на самом деле - неизвестно. Но, по всей видимости, реальные основания для таких мыслей у Коки были. Поэтому он заявил, что решил попрощаться с жизнью и в связи с этим сожрал пачку лезвий фирмы "Жилетт".
Коку доставили в больницу, провели обследование, и, естественно, ни в желудке, ни в кишечнике ничего опасного не обнаружили. Но, принимая во внимание несовершенство медицинского оборудования, а также некие крупные суммы денег, которые получили начальник СИЗО и главный врач больницы, решено было оставить Коку в палате для сдачи анализов и проведения дальнейшего медицинского наблюдения за пациентом.
К дверям палаты был приставлен специальный милицейский пост. Сотрудники менялись раз в двенадцать часов и следили за тем, чтобы Кока не сбежал. Более того, они должны были воспрепятствовать появлению в палате колющих и режущих предметов, а также - наркотических веществ и алкогольных субстанций. Если первые предметы никто проносить не собирался, то вторыми заведовал приставленный к тем же дверям представитель преступного мира. В момент появления в коридоре Москалюка функцию снабженца исполнял вышеописанный Толян.