Ни дня без победы! Повесть о маршале Говорове
Шрифт:
Отпустив адъютанта, Говоров спросил:
— Напомните, сколько огневых точек врага не были подавлены нашей артиллерией?
— Тридцать две, — ответил начальник разведки. — Доставили же они нам хлопот…
— Значит, время артиллерийской подготовки надо увеличить, а огневой вал углубить. Где сейчас дивизии генерала Симоняка?
— На подходе к Пулкову, товарищ командующий, — сказал начальник разведки Пётр Петрович Евстигнеев.
Он всегда знал всё.
6. РАССКАЗ О ВАНЕ КУЛИКОВЕ
Ночь на пятнадцатое января
А в пятой роте 19-го гвардейского полка, в третьей шеренге шагал восемнадцатилетний солдат Ваня Куликов и думал: неужели маршрут движения пройдёт по его родной улице?
В сорок первом году отец ушёл на фронт, а Ваню по молодости лет не взяли, хоть он и доказывал, что большой и сильный, воевать вполне может. В сорок третьем пришло извещение о том, что отец погиб под Пулковом. С этой горькой бумагой Ваня снова пришёл в военкомат. Военный комиссар, сам весь израненный и без руки, с печалью прочитал известие о гибели солдата Куликова.
— Возьмите меня вместо отца, — сказал Ваня.
— Восемнадцать уже исполнилось?
— Конечно исполнилось… через три месяца, — сказал Ваня.
— Будь по-твоему, — решил комиссар. — Иди воюй. Замени отца в боевых рядах.
Ваню направили на левый фланг фронта, под Синявино. Он воевал и помнил: захватчики и убийцы, закопавшиеся в нашу землю, убили отца. Страха не испытывал и воевал умно, прицеливаясь без суеты. В одном бою Ваня получил рану в левую руку, но из боя не вышел и продолжал стрелять — правая-то была целой. Хотели послать его в госпиталь, но Ваня отказался, обошёлся перевязкой при части.
Бойцы генерала Симоняка не любили госпиталей. Мало ли куда могут отправить после излечения! А вдруг не к «батьке»? Всеми правдами и неправдами старались раненые не попасть в госпиталь, а если уж их туда, лишённых сознания, относили, сбегали из госпиталя, слегка подлечившись, и своими силами добирались до родного полка. Получалось, что у Симоняка процент солдат, имеющих ранения, много больше, чем в других частях армии.
Но Николай Павлович не огорчался.
— За битого я и трёх небитых отдам, — говорил он. — Раненый солдат, вылечившись, воюет умнее целого, под пули зря не лезет и стреляет злее.
Ваня сумел убедить командира, что рана пустяковая и вылечится при полку.
…И вот полк идёт по Ленинграду. В самом деле, передние ряды полка сворачивают на его родную улицу. Идёт по ней первая рота, вторая, третья… Показался угол дома, в котором восемнадцать лет назад родился Ваня. Сейчас там одиноко живёт мама. Она даже не знает, что сын идёт мимо родного дома… И тут перестал Ваня Куликов, обстрелянный и награждённый боец, быть стойким солдатом. Гулко заколотилось в груди сердце.
Жалобным голосом
— Товарищ старший лейтенант, можно домой забежать? Он вот он… Там у меня мама одна. Я на минутку! Обниму маму и выскочу сейчас же!
— Валяй, Куликов, — махнул рукой старший лейтенант и отвернулся, чтобы боец не увидел его повлажневшие глаза.
У командира роты тоже была мама, и тоже одна, но на другой улице. Ему нельзя забежать к ней даже на полминутки, потому что он не рядовой боец, отвечающий в строю лишь за себя. Для командира ответственность перед солдатами и бережное отношение к ним в трудную минуту должны подниматься выше любви к маме и ответственности перед ней. Именно потому, что командиру нельзя забежать к маме, он имеет моральное право разрешить солдату забежать на минутку к маме…
Ваня влетел по знакомой лестнице. Непрерывно барабанил кулаками в дверь, пока мама не открыла. Он обнял её, поцеловал, убедился, что мама жива и здорова. Хотел бежать вдогонку за полком, но…
— Хоть минутку посиди, Ванечка! — взмолилась Александра Яковлевна. — Чашечку чаю выпей со мной, я мигом согрею…
Пока грелся чай да пока его пили, полк ушёл далеко. Как его догонишь? Трамваи ведь не ходят…
— Мама, а мой велосипед живой? — додумался Ваня.
— Стоит в прихожей на старом месте, — сказала мама.
— Дай-ка…
Ваня протёр велосипед от пыли, накачал шины, проверил цепь и педали. Всё крутилось нормально. Можно ехать!
— Как же можно по снегу на велосипеде? — возразила Александра Яковлевна. — Ты же устанешь!
— А как я за городом по всяким кочкам ездил? — весело ответил Ваня. Он был очень рад, что нашёл средство догнать полк и не подведёт доброго командира роты. — Так и поеду. Ноги у меня сильные!
— А как обратно велосипед? — спросила Александра Яковлевна.
— Пусть кто угодно забирает! Неужели после войны другой не купим?
— Ах я старая скряга, — застыдилась своего вопроса Александра Яковлевна. — Сдуру ляпнула… Бросай его, Ванечка, совсем.
Обцеловав маму на прощанье, Ваня спустил машину с лестницы. Вывел на улицу, взгромоздился на седло со своим автоматом и поехал по ледяным кочкам догонять своих.
Очень полезная машина — велосипед!
Ваня догнал полк на Обводном канале, прислонил велосипед к стене клуба имени Карла Маркса и, весь потный, запыхавшийся, занял своё место в строю.
— Видел маму!..
И он рассказал друзьям и командиру роты, как встретился с мамой, как не мог отказаться от чая, как выручил его старый велосипед.
Командир роты слушал и вздыхал… Потом сказал Ване:
— Разволновал мамашу. Теперь она думает: как ты добрался, не сломалась ли машина. Выйди-ка, солдат, из строя. Вот тебе карандаш и бумага. Напиши, что догнал часть вовремя, настроение весёлое и командир части похвалил. Сверни и брось в почтовый ящик.