Ни дня без победы! Повесть о маршале Говорове
Шрифт:
Леонид Александрович чуть-чуть улыбнулся:
— Наконец-то стало ясно. А то никто не мог рассказать, почему пушки палят так, будто при каждом дивизионе снарядный цех работает. Спасибо, генерал, но знайте, что в приказе было сказано не «на орудие», а «на батарею орудий». На войне сплошная пальба идёт только в кинофильмах… Напутали мои штабисты. Соедините меня со штабом.
Говоров позвонил в штаб фронта и велел уточнить текст приказа о нормах расходования боеприпасов.
— И было не густо, а стало совсем
— А вы будьте к этому готовы ежедневно, — сказал Говоров. — И позвольте проститься, мне надо ещё в Сорок вторую попасть.
Свиридов стал отговаривать:
— Товарищ командующий, ночью с зажжёнными фарами, это же, представляете, какая мишень!
— Представляю, но время очень дорого.
Три генерала вышли наверх, в чёрную, без огней морозную ночь. Тусклые северные звёздочки подрагивали, мерцали вверху. Попрощались. Говоров сел в броневик, и машина покатилась по израненной дневным обстрелом дороге. Вскоре пятнышко света от слабой фары броневика расплылось и угасло в кромешном мраке насторожённой ночи, затих и шум мотора.
— Пойдём в мою землянку, Василий Стратонович, — сказал Свиридов. — Поразмыслим о планах на завтрашний день.
Спустившись в землянку, они вдруг услышали стрельбу, приглушённую толстым накатом покрытия. Свиридов поднял голову от карты, прислушался:
— Не по броневику ли командующего стреляют?
— Лично я среди ночи по одной мелькающей фаре палить не стал бы, — рассудил Василий Стратонович.
Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. Занятые важным делом генералы успели позабыть о ней, когда раздался скрип двери.
В землянку спустился командующий фронтом, и изумлённые генералы снова вытянулись перед ним.
— Здравствуйте ещё раз, — сказал Говоров. — Придётся погостить у вас до рассвета. Садитесь, продолжайте ваши дела.
— Решили не ехать в ночи? — тактично осведомился Свиридов. — Правильно, товарищ командующий. Мало ли какой шальной снаряд брякнется куда не надо.
— Он уже брякнулся, — поморщился Говоров. — И что-то перебило в моторе случайным осколком. Да вы не беспокойтесь: люди целы, а ваш лихой дежурный по штабу мигом выслал на дорогу механиков.
Свиридов попытался сгладить случившуюся с командующим неприятность:
— Раз уж вы загостились… Может быть, чаю приказать?
— Не повредит, — согласился Говоров.
Скоро на столе стоял, испуская из носика пар, рябой армейский чайник. К нему присоединилась баночка с желтоватым сахарным песком. Три чёрных сухаря подал ординарец генералам к чаю. Наливали в эмалированные кружки, ни при каких фронтовых передрягах не бьющиеся.
— Что ж, приступим к ужину, голодные генералы голодного войска, — произнёс Говоров и взял сухарь.
— Сейчас-то мы, можно считать, сытые, — улыбнулся Свиридов и взял свой сухарь. — Вот конец сорок первого, начало сорок второго — это был голод. Солдат не в силах станковый пулемёт тащить, бревно для блиндажа вдесятером волокут..
— Позавчера, — сказал Говоров, — поехал я навестить друга на Васильевский остров. Идёт машина по Большому проспекту, темно, пусто, вдруг вижу: мальчишка лет десяти на коньках катается. Лихо так катит.
— Какого-нибудь повара сынок, — предположил Свиридов.
— Никак нет, — покачал головой Говоров. — Остановил я машину, подозвал мальчика. Подходит — личико румяное, худощав в меру, истощённости не видно. Спрашиваю: «Чем ты питаешься, конькобежец?» Он отвечает: «У нас во дворе старое-старое дерево стоит. С него много маленьких чёрных орешков насыпалось. Я их из-под снега выкапываю и кушаю».
— Липа, наверное, — сказал Василий Стратонович.
— Не знаю, — пожал плечами Говоров. — Не было времени выяснить точно. Да и не нужно теперь. Кстати, дороги в расположении вашей армии отвратительные. Завтра же наведите порядок на трассах, наладьте колонные пути и маскировку.
— У нас это самое на завтра и запланировано, — сказал Свиридов. — С утра пошлём сапёров.
— Зато дозорная служба организована прекрасно, — похвалил Говоров. — Хотел я, каюсь, незаметно подъехать, ан не вышло.
— Спасибо, товарищ командующий, — улыбнулся Свиридов. — Вот вы сказали, эти липовые орешки не нужны теперь. Как вас понимать? Планируете наступление в близком будущем?
Говоров подошёл к висящей на стене карте фронта.
— Как вы думаете, генералы, если бы начали наступление, где бы мы его начали? — спросил он.
— Привыкли уже, что центром боевых операций является левый фланг, то есть Мшинско-Синявинское направление и южное побережье Ладоги. Наверное, там, — сказал Свиридов.
— И наш противник к этому привык, — добавил Говоров. — Там он и ожидает удара. А как вы думаете, почему мы до сих пор не разгромили врага? Ведь несколько раз восемнадцатая армия фашистов стояла на грани разгрома. Что её спасало?
— Мало было у нас сил, — ответил Коробченко. — Мы наносили удары на узких участках фронта, не могли совершить масштабную операцию.
— Вот и ответ на ваш вопрос, Владимир Петрович, — сказал Говоров. — Как только накопим силы для большого удара по врагу, начнём решительное наступление.
До самого утра беседовали генералы о будущем наступлении, а когда стало светло, Говоров уехал в расположение Сорок второй армии.
4. РАССКАЗ О ПОДГОТОВКЕ К БИТВЕ
Приближался срок, намеченный для начала наступления и одобренный Ставкой Верховного Главнокомандующего.