Ни шанса на сомнения
Шрифт:
— Это как?
— Я же не карательный орган. Моя задача — не напугать, а успокоить. Указать на недостатки, предупредить о рисках, помочь обойти остры углы…
— Буфер?
— В некотором роде, да. Если вылезет какая-нибудь бяка после проверки, я несу за нее персональную ответственность. В первую очередь, это удар по моей репутации, и как следствие, потеря клиентов для фирмы.
— Ты бы сама поела, — многозначительно потряс ложкой, возвращая меня в реальность. — При мне можно Дюймовочку из себя не изображать. Мне нравятся
— Толстухи что ли? — подаю ему еще кусочек хлеба. — Ты дрых два часа, я уже поела.
— Фигуристые… — хмыкнул, щелкнув меня ногтем по носу. — Давай, заканчивай свой эпос, а я пока светло, займусь трудом, тем самым который облагораживает. От которого дохнут кони, и который сделал из человека уставшую обезьяну.
— Физическим что ли?
— Ага…им самым…геркулесовым
— Это когда занимательно, но утомительно?
— Точно, — он заржал. — Надо запомнить.
— Наелся? — с улыбкой наблюдаю, как по-босяцки допивает из тарелки бульон.
— Червячка заморил.
— Ну тогда иди уже, облагораживайся! — насмешливо выпроваживаю. — Дай работнику интеллектуального труда завершить творческий процесс!
— Ой-ой-ой! Какие мы важные!
Ставит тарелку в раковину, и присвистывая, походкой в развалочку направляется на веранду.
— Спасибо, Вика, было очень вкусно! — кричу ему в спину.
— Спасибо, Вика, было очень вкусно! — заглядывает с ящиком инструментов, одетый в камуфляжную куртку. — Не скучай тут без меня!
— Не буду!
Улыбаясь, мы обмениваемся откровенными взглядами.
Все время что я работаю, с улицы слышится стук и сверление.
Линц укрепляет забор. А я на него пялюсь. Отвлекает, черт побери! Особенно, когда на заднице натягиваются штаны, или задирается футболка, оголяя подтянутый живот и убегающую вниз узкую дорожку волос.
Инструмент в руках, это прям его. Ему очень идет. Просто секс! Хоть на обложку журнала, с припиской «Герой нашего времени». Я бы точно купила.
— Так, сначала баня, а потом шашлык, — деловито сообщил мне, вернувшись через пару часов, заваривая в огромной чашке травы.
— Вить, я в сауне последний раз была лет пять назад, когда отмечали день рождения подруги…мы там не столько мылились, сколько пили…а в бане…
Прищурившись, он перелил в чашку немного желтого отвара, подошел, протягивая мне ее, и легонько щелкнул по лбу:
— Ибуибу дэ дао муди, — я выпучила на него глаза. — Пей, липа успокаивает, — и невозмутимо продолжил, — что в переводе с китайского означает «Шаг за шагом можно достигнуть цели». Наша цель расслабиться и получить удовольствие.
— Че-то я как-то и не сильно хочу в твою баню.
— Я тебя медом намажу!
— Фу…
— И веником отхожу.
— Тем более!
— Тебе понравится, — бесстыже играет бровями.
В бане все оказалось внушительно и основательно. Было видно, что строили с любовью и на года: сруб из цельных стволов деревьев,
— Раздевайся, — начинает решительно снимать с себя одежду. Я отворачиваюсь к нему спиной, и тоже неуклюже раздеваюсь. Мне как-то неловко, что ли. Одно дело в постеле, когда знаешь, что сейчас произойдет…а так… откуда-то вылезла запоздалая стыдливость. Оставшись в трусах, целомудренно прикрыв грудь руками, в нерешительности переминаюсь с ноги на ногу.
— Ну и… — насмешливо раздался голос над ухом. — Чего стоим, кого ждем? Я уже все видел, трогал и даже пробовал на вкус!
Мои щеки предательски вспыхивают. Опять он начинает!
Глубоко вдохнув теплый запах дерева, я зажмурилась, когда его руки огладили мою талию, поднырнули под резинку трусов и скользя по бедрам спустили их вниз. Все еще прижимая руки к груди, я переступила через них
— Боже, Фике, меня так заводит твое смущение, ты не представляешь! Этот стыдливый румянец, — провел пальцем по щеке, — розовые пятнышки, — невесомо поцеловал шею. — Ты просто прелесть!
Откинув меня на себя одной рукой, другой протянул сложенную простынь. Коснувшись спиной его груди, я почувствовала, что он не голый, а соорудил на себе, подобие тоги.
— Волосы собери! — критично осмотрел, дождавшись пока я закутаюсь в простыню. Послушно скручиваю на макушке гульку.
Пригласительно расшаркавшись, открывает передо мной дверь в комнатку с просторной душевой кабиной. Скидывает с себя простынь, и быстро, так что я не успеваю даже пискнуть вытряхивает меня из кокона. Включает душ и подталкивая в спину под воду, сам становится сзади.
— Нужно ополоснуться, чтобы подготовить кожу. Волосы не мочи, — снимает лейку, поливает мне на шею. Вода теплыми струйками бежит по спине, а за ней зябкие мурашки. — Повернись. Ну чего ты? — кусает меня в загривок, пока я в нерешительности топчусь на месте. — Это же я…
Я поворачиваюсь к нему лицом и смотрю в глаза. С невозмутимым видом, Виктор направляет поток воды мне на живот, перемещая его от груди к ногам. Льет на плечи.
— Теперь ты, — передает мне лейку, делая воду значительно холоднее. Поворачивается несколько раз, пока я добросовестно его остужаю. Во всех смыслах этого слова, потому что не заметить его эрекцию, просто невозможно.
— Только если ты настаиваешь, — весело подмигивает, поймав мой взгляд. От его слов, я опять вспыхиваю, как застенчивая барышня.
Придерживая за руку, помогает мне выйти из кабинки, вручает простыни, сгребая их с вешалки. А сам прихватив со стены веники, распахивает дверь парилки, откуда выстреливает горячий воздух.
— Добро пожаловать! — приобняв за талию, подтолкнул внутрь.
Мамочки мои! Тут не просто жарко, а убийственно жарко. Легкие обжигает огнем.
— Души носом, — будет не так горячо.